Основная задача – мое, так сказать, боевое крещение – будет заключаться в том, чтобы записать на видео то, как Сергей Александрович сам читает свои стихи. Сохранилось несколько аудиозаписей тех времен, но качество записи… Понятно, каким оно было в те годы.

Время, в которое меня направляют, было очень плодотворным для поэта. Он находился на пике своего творческого подъема, на пике славы. Бениславская только-только познакомилась с ним, немного заинтересовала его собой. Примерно в это время, в декабре, он начнет оставаться у нее на квартире, зачастую в большой компании не совсем трезвых друзей. Впоследствии, после ухода от Айседоры Дункан, он поселится у Гали, перевезет даже своих родственников из деревни в ее коммуналку. Но это будет позже.

Пока я буду проводить исследование, Галина Бениславская будет загорать в этой небольшой комнатке, напичканная транквилизаторами, и ничего не запомнит. А когда окажется «дома», то будет думать, что просто все забыла. Вреда для нее никакого не будет. Наши умники могут даже по мелочи подлатать ее – убрать, например, педикулез или подлечить легкую простуду. Нельзя серьезно вмешиваться в здоровье – если человеку суждено умереть от цирроза, рак ему точно лечить никто не будет. А по мелочи – без проблем.

И последнее, самое неприятное. Гений (он же гений, не дурак), если увидит, то сообразит, что ему туфту подсовывают – вместо знакомой мадемуазель загримированную под нее дамочку. Чтобы не произошло казуса, наши умники придумали специальную генную сыворотку. У объекта берут образец ДНК из крови, готовят эту самую сыворотку и втыкают исследователю. Небольшая мутация всего организма – и я выгляжу, как Бениславская. В теории – просто блеск, а как на практике… На практике посмотрим.

– Варвара, подготовься, – раздался голос дежурного из динамиков. От неожиданности резкий звук в маленьком помещении заставил меня подпрыгнуть. – Объект на подходе.

Я взволнованно кивнула: незачем отвечать, все равно везде камеры понатыканы, увидят.

Минут через пятнадцать в специальном шкафчике что-то брякнуло. Ясно, сыворотка уже готова. Я взяла пистолет со шприцем, улеглась в кресло, нажала на кнопку и почувствовала крошечный укол в плечо. Сейчас пройдет мутация. Минут семь, и можно отправляться.

Жуткого скрипа костей, который так любят описывать в подобных ситуациях фантасты, не было – просто стало горячо и щекотно, и сильно захотелось есть. Я подскочила до холодильника, на ходу ощущая новое тело. Жуя бутерброд, взглянула в зеркало.

Галя оказалась выше моего обычного роста, с короткой черной стрижкой, густыми, почти сросшимися бровями и выразительными зелеными глазами. Прав был Есенин, когда говорил про ее зеленые глаза! Девушка оказалась старше меня всего на год, в неплохой спортивной форме. Хорошая девчонка, только дурочка, конечно: застрелилась через год после смерти поэта у него на могиле. Да разве можно лишать себя жизни – такого драгоценного дара – ради какой-то там любви?! Не пойму я этих фанаток.

В шкафчике опять брякнуло – ее одежду обработали, можно одеваться и экипироваться. Мешковатые шмотки из грубого материала (бедные девушки, как это можно носить?!), вязаные чулки (на веревочках, никакого эластана!), косынка и стоптанные башмаки. И этим она хочет покорить сердце юного поэта? Понятно, что бедняжка не смогла конкурировать с Айседорой Дункан…

Я расчесала волнистые волосы на прямой пробор, повязала на голову ярко-красную косынку – готова активистка-комсомолка. Взялась за экипировку. Камеру-стикер прилепила на верхнюю пуговицу жакета. Штучка беспроводная, больше суток сможет записать, мне хватит. Еще одну, запасную, прикрепила к блузке – вдруг придется снять верхнюю одежду. К пачке папирос прикрепила стикер-навигатор. Хоть я и без него неплохо ориентируюсь по Москве, но правило есть правило.