– Ефросинья. – Войдя внутрь, я встал на пороге и изобразил на лице строгость. – Нам нужно обсудить значение слова «минуточка». Вам известно, сколько в минуте секунд?

Фрося отрицательно замотала головой, и рыжие локоны выбились из не очень тугой причёски. Она тут же вскочила со стула и, потупившись, чуть присела в книксене:

– Простите, Степан Романович, уже бегу.

И действительно, тут же убежала, зараза такая. В зелёных глазах почему-то вместо раскаяния или страха плясали бесенята. Тётя Агнес с укоризной посмотрела на меня:

– И зачем ты с ней так строго? Это я уговорила девочку попить со мной чаю, а ты её испугал.

– Ну да, её испугаешь. Наглая сделалась – спасу нет.

– Зато исполнительная, – тут же возразила мне Агнесса Георгиевна и спросила: – Чаю выпьешь?

– Нет, спасибо, мне нужно бежать. Дел невпроворот.

– Хорошо, – покладисто согласилась хозяйка дома, и вообще с момента моего возвращения они с Димой вели себя как-то странно.

Такое впечатление, что меня назначили старшим в доме. Мало того, что не возражали, когда я принимал какие-либо решения, но и постоянно спрашивали моё мнение даже по пустякам. Я до сих пор не понял, как вообще к этому относиться и с чего такие перемены.

Возможно, они просто привыкли жить под постоянной опекой и даже контролем покойного главы семьи и после его смерти растерялись, не зная, на кого опереться. И тут появился я, невольно встав между ними и всеми опасностями, грозившими осиротевшей семье. Да и благосостояние Спаносов значительно окрепло тоже не без моей помощи. А ещё, оказавшись без поддержки на время моего проживания в селении язычников, они могли вновь почувствовать растерянность, что и вылилось в такую странную ситуацию. С одной стороны, такая ответственность пугала, а с другой – мотивировала и не давала расслабиться.

В комнате, которая теперь окончательно стала моей, уже не было вещей Димы. Он перенёс их все в комнату своей сестры и начал переделывать там всё под себя. Я пока ещё не стал ничего менять, но за этим дело не станет, когда появится чуть больше свободного времени. Правда, неизвестно, когда это случится. С момента моего возвращения в Пинск всё так завертелось, что даже читать успевал только перед сном.

Середина весны выдалась очень тёплой, поэтому дома и в библиотеке я ходил в рубашке и жилетке, но выходить на улицу в таком виде было бы неприлично. Так что пришлось надевать лёгкий пиджак и шляпу, которая хоть как-то добавляла солидности моей семнадцатилетней физиономии. Когда жил у язычников, пробовал даже бородку отпустить, но этим добился лишь насмешек Василисы и сбрил всю куцую растительность к чертям.

Нахлобучив на голову шляпу, посмотрел в зеркало, и увиденное мне не понравилось. Нет, в плане привлекательности, особенно для дам, там всё было не так уж плохо, а вот для разговоров с солидными людьми выглядел я не впечатляюще. Так что попытался состроить серьёзную морду. Уже чуть лучше, но всё равно не очень. Возможно, помогли бы очки, но зрение у меня прекрасное, и сожалеть об этом явно не стоит, особенно видя, как мучается Дима, которому для чтения приходится пользоваться этим устройством.

– Ну что же, другой морды у меня всё равно нет, так что будем пользоваться этой, – сказал я своему отражению, ткнув пальцем в шляпу снизу вверх.

Головной убор съехал чуть назад и набок, отчего мой вид стал залихватским и немного придурковатым. И вообще непонятно, почему придираюсь к своей внешности. Как ещё должен выглядеть семнадцатилетний парень? Но что-то внутри подсказывало, что легкомысленный вид в предстоящих делах может помешать. Так что я снова вернул шляпу на прежнее место, а на физиономию нацепил строгую и немного угрюмую маску.