Впереди показался одиноко бредущий человек с рюкзаком, и, хотя одет он был в современный костюм туриста, в его слегка сутулой фигуре угадывались знакомые черты Игнатия Клиновича. Видимо, пройти ему пришлось немало, движения его были замедленны, а голова опущена на грудь.

Подождав, когда он подойдёт поближе, капитан громко сказал.

– Игнатий Клинович!

Муромцев вздрогнул от неожиданности.

– Вот уж кого не ожидал увидеть, господа. Проснулся я утром, а вас и след простыл. Обычно у меня чуткий сон, а тут ничего не слышал. Ладно, – думаю, – мало ли какие причины у людей могут быть. Стал собираться, а на мне удивительная одежда, и саквояжа нигде нет. Зато необычный вещмешок рядом лежал.

Муромцев показал на рюкзак яркой расцветки.

– Вы тоже, я смотрю, странно одеты. И где ваши мундиры?

– Не знаю! – улыбаясь, ответил капитан. – Похоже, мы оказались в такой же ситуации. Нам неизвестно, что произошло, но и здесь вполне можно жить. У вас какие планы?

Муромцев ответил не сразу.

– Сначала я хотел добраться до областного центра, но, теперь не знаю, что делать.

– Этот извечный вопрос, – усмехнулся Орлов. – Я предлагаю вам отправиться с нами.

Мы не спеша шли по дороге, вдоль, которой темнели заросли травы, покрытой толстым слоем дорожной пыли. Недолго думая, Муромцев принял приглашение и, теперь нас было уже трое.

Постепенно, берёзы и лиственницы сменились на высокие сосны, прямые стволы, которых напоминали корабельные мачты. Впереди заблестела вода небольшого озера, и дорога вывела к современной асфальтированной трассе. Недалеко виднелась остановка общественного транспорта.

Подойдя ближе, мы услышали чьи-то голоса. Внутри, сидя на лавочке, разговаривали две пожилые женщины. При виде незнакомых мужчин, они насторожённо замолчали, разглядывая нас с ног до головы.

– Вы автобус ждёте? – спросил я у них.

– Да, в Петровку. А вам куда надо?

– Туда, где можно поесть! – сказал Игнатий Клинович.

– Здесь, на трассе, трактир есть недалеко, – ответила одна. – Минут десять пешком идти.

– Трактир – …как много в этом слове. Так и повеяло родным, близким. Расстегаи с мясом, уха по-царски, холодец с хреном, – мечтательно прикрыл глаза Муромцев. – Помню, ещё до первой мировой частенько бывал в таких заведениях.

Женщины испуганно переглянулись.

– Хорошо выглядите для своих лет, – сказала та, что была постарше. – Мой дедушка уже давно умер.

– Сочувствую, – Муромцев снял с головы мешковатую панаму. – А секрета никакого здесь нет. Просто стараюсь делать то, что мне по душе.

– Надо же, – покачала головой одна из женщин. – А у меня муж тоже жил, как хотел, не работал, пил водку, пропадал неделями неизвестно где. И умер в сорок три года от инфаркта. Это наш сосед-алкоголик споил его.

– Да причём здесь он, – досадливо поморщился Игнатий Клинович.

– А кто же тогда? – растерянно спросила женщина, взглянув на соседку.

Та, в ответ, украдкой повертела пальцем у виска.

Вдали послышался звук приближающегося транспорта. Женщины встали одновременно со скамейки, вглядываясь вперёд.

Из-за поворота появился жёлтый автобус с нарисованной рекламой по бокам. Немногочисленные пассажиры с любопытством смотрели на нас, пока женщины, опасливо оглядываясь, торопливо лезли в раскрывшиеся двери.

– Господа, я предлагаю посетить трактир, – повернувшись, Муромцев взглянул на капитана.

– Вы думаете, здесь вам подадут заливную стерлядь, – иронически сказал Орлов. – В лучшем случае, это будет постоялый двор.

При слове трактир, память услужливо выдала мне кадры старого фильма: в воздухе плавают клубы папиросного дыма, а за столиками сидят подозрительные личности и пьют водку, закусывая пельменями; в улыбающихся ртах блестят золотые зубы. Когда открывается входная дверь, впуская очередного посетителя, они насторожённо оглядываются и рассматривают вошедшего.