В конце XIX века в Российской империи росли антигерманские настроения, поэтому А. П. Волынский, как противник немецкого влияния во времена Анны Иоанновны, получил большую популярность.
Сампсониевское кладбище было не единственным некрополем на Выборгской стороне. Почти на берегу Невы существовало Спасо-Бочаринское кладбище при одноименной церкви, построенной в 1714 году. Иногда церковь называют Тихвинской или церковью в честь праздника Происхождения Честных Древ. Церковь, будучи деревянной, несколько раз перестраивалась, и в 1752 году был выстроен каменный храм, который спустя столетие критиковали за сырость, темноту и тесноту. Это не помешало разместить в церкви фарфоровый (sic!) иконостас, изготовленный на заводе братьев Корниловых в 1880-е годы – большая редкость для того времени, учитывая объем и сложность работы. Стоил иконостас не менее 6000 рублей серебром (около 2 миллионов рублей на современные деньги).
Такое название она имела потому, что этот церковный праздник в народе назывался Медовый спас, поэтому «Спасо-». Но откуда «Бочаринская»? Все дело в том, что неподалеку были Компанейская и Бочарная слободы, где жили работавшие на армию пивовары и бондари (бочары). Вот и получилась «Спасо-Бочаринская».
Кладбище же, вероятно, существовало с 1710-х годов (возможно, и раньше), когда была построена первая Спасо-Бочаринская церковь. В 1746 году, предположительно, указ императрицы Елизаветы Петровны «Об уничтожении кладбищ Калинкинского и Вознесенского и о заведении оных в Ямской Московской слободе, на Охте и на Выборгской стороне» разрешал погребения как раз на этом кладбище – но возможно, что и на других кладбищах Выборгской стороны тоже. Относительно точно можно сказать, что в 1750-е годы, когда освящался главный придел храма, «[на] погосте погребались прихожане»[20]. Погребения продолжались и десятилетие спустя: на кладбище «…при церкви Преображения Древ» хоронили умерших жителей «с Петербургского острова»[21].
С закрытием кладбища такая же неопределенность: можно предположить, что оно было закрыто в 1770-е, когда из-за эпидемии чумы были закрыты все кладбища в черте города по всей Российской империи. Это подтверждает сохранившееся в архиве дело «О запрещении погребения при Тихвинской церкви в связи с существованием кладбища на Выборгской стороне» за 1767 год, где священнослужитель оправдывает погребения небольшим количеством прихожан и тем, что иначе «прокормиться нечем»[22]. В деле также отмечается, что погребать разрешается на других кладбищах Выборгской стороны (видимо, речь идет о Сампсониевском (уже известном нам) и Богословском (о нем ниже) кладбищах).
Правда, есть упоминание о погребении коллежского советника Александра Ульяновича Саблукова в 1773 году, то есть захоронения случались и после предположительного закрытия кладбища. Возможно, что в данном случае было сделано исключение, поскольку на этом же кладбище были погребены жена Александра Ульяновича, Агафья Яковлевна (1717–1769) и дочь Варвара 17 лет. В XIX веке территория кладбища частично была занята церковными постройками, частично осталась зеленой зоной. В 1865 году Спасо-Бочаринская церковь «…была обведена оградою и в ограде сделана каменная часовня»[23].
Иконостас в Спасо-Бочаринском храме на Выборгской стороне, конец XIX века.
Всемирная иллюстрация. – Санкт-Петербург: Изд. Германа Гоппе, 1869–1898
Подобная история случилась и с еще одним кладбищем на Выборгской стороне – только там все еще хуже: если в случае со Спасо-Бочаринским кладбищем можно хотя бы узнать, где оно находилось, то в случае с первым Богословским кладбищем и это непонятно: одни исследователи указывают на его месторасположение в Полюстрово, другие – рядом с пересечением нынешних Минеральной и Арсенальной улиц, а если судить по картам (помня, что раньше они могли быть неточными), оно находилось приблизительно в районе нынешней Чугунной улицы, там же оно отмечается до 1850-х.