Его последние слова утонули в звоне, а светлые доски пола, на которые я сосредоточенно смотрела, потемнели и пропали.

Кажется, дело не только в аэростатах, просто столько всего… Источники, откат, Мар… Не больно, не… Дорога еще. Стефен, ба, букет дурацкий. Хочу чтобы было темно, чтобы бархатная урчащая тьма обнимала со спины и обжигала ладонями, хочу, чтобы не страшно, чтобы не больно там, где были крылья… Не больно, не… Кому я вру.

Я лежала на мягком. Было уютно и тихо, как и обещал Эфарель. Только подушка под щекой была мокрая. Голова эльфа покоилась на краю постели, а сам он сидел на полу. Сквозь занавески из полукруглого окна в комнату сквозило солнцем. Плясали в луче редкие пылинки, свет росчерком лежал на лице Альвине, вызолотив кончики чуть подрагивающих ресниц. Такая невероятная красота, воплощенная в живом существе. Его губы были в миллиметре от моих пальцев. Шевельнусь и дотронусь.

– Извини, – сказал Эфарель не открывая глаз и его дыхание пощекотало мою ладонь, – что остался, но ты потеряла сознание. Расскажешь?

– О чем?

– О чем плакала во сне. Тяжело видеть твои слезы и не иметь возможности помочь.

– Ты можешь, – решилась я, привстав, села, подтянула коленки к груди и руки спрятала. На левой, той, которой коснулось его дыхание, проступил ободок браслета. – Ты ведь уже однажды заставил меня забыть. Сделай так снова.