– Ну, и много ты вывез?

– У-у! – присвистнул джинн.

– И что же случилось?

– Да всё грифонов пограничник! – разозлился он и добавил ещё несколько крепких (как я понял по интонациям) слов родного языка, видимо, для того, чтобы я лучше мог представить себе пограничника. Так же Ракки объяснил (уже на русском), куда лучше следует пойти вышеуказанному пограничнику, чтобы не портить приличным людям жизнь, а также жизнь гоблинов, орков, джиннов и туче разнообразной сказочной нечисти.

Ракки, наверное, долго бы возмущался и проклинал того типа на границе, если бы я не прервал его монолог.

– Ой, что-то я отвлёкся. Ну так вот, везу я однажды в очередной раз шишаг, и, как обычно, на границе меня затормозил пограничник, проверил документы, пересчитал ящики… И вдруг случилось то, чего обычно никогда не было. Он решил проверить мои товары! Ну ладно, обычно если и откроют, то один-другой, а тут, представляешь, открыл все до одного! Ну и до магического добрался, гад! И знаешь, что самое интересное?

Я отрицательно покачал головой.

– Самое интересное, – повторил он, – что я никак не мог подкупить его. Ни в какую!! Честный. Всякое, конечно, бывало, но чтоб такое… Да у меня после встречи с честным пограничником новая татуировка появилась, потому как такой опыт является уникальным!!

– А может, ты мало предлагал?

В ответ Насылракк только усмехнулся.

– Ладно хоть «вниз» не посадили, а то бы совсем… плохо было, – задумчиво проговорил собеседник. – Хорошо, что начальник тюрьмы оказался не такой добропорядочный.

– «Вниз»? – последовал ЕЩЁ один вопрос с моей стороны.

– Ну да, это такая камера, куда сажают самых провинившихся, или тех, кто не хочет выдавать нужные правительству сведения или лишние в его кармане деньги. Там их пытают, как мне рассказывали, с особым пристрастием, пока бедолага не отдаст то, что от него просят, или пока концы не отдаст. Неужели ты не слышал, как с утра кого-то пытали?

– Слышал, ещё как слышал! – нервно сглотнул я.

И тут в правом углу снова появилась дверь уборной. Три раза в день и, как я сумел подсчитать, два раза ночью, в нашей камере появлялась небольшая дверь, которая вела в своеобразную ванную комнату. Ракки по-русски называл её уборной, но с моей лёгкой руки мы стали звать её WC. Время её пребывания в ванной было довольно ограничено, его едва хватало на то, чтобы нам по очереди справить все свои дела. Принимать душ успевал один Ракки. Я так и не рискнул опробовать, что же будет, если я останусь там дольше положенного времени. Да и сосед сказал, что лучше не задерживаться. Поэтому, когда дверь появилась, джинн быстренько туда шмыгнул, оставив меня дожидаться очереди.

Но сходить в WC мне в этот раз было не суждено.

Большая дверь камеры резко исчезла, и в дверном проёме показались трое стражников с собачьими мордами и с копьями наперевес. Их возглавлял огромный жирный дядька (правда, в человеческом виде) в нелепом костюмчике. Его лицо едва умещалось в дверном проёме. Почему-то мне казалось, что этот визит не предвещает ничего хорошего.

Подёргивая истрёпанную бородёнку, толстяк указал на меня жирным, как сарделька, пальцем (фу, какое бескультурье!), и что-то сказал эскорту. Голос у толстяка оказался, на удивление, противным и писклявым, совсем не соответствующим такой… колоритной внешности.

Протиснувшись между дверным проёмом и начальником, ко мне двинулся один из стражей.

Вспоминая прошлую встречу с пёсиками, я в испуге дёрнулся назад, уронив стул, на котором сидел, и стал медленно отступать к стене. Стражник пёр на меня с уверенностью танка до тех пор, пока у меня не осталось места для отступления.