– Идем, – магистр, наконец, отпустил мою руку и направился к лестнице.

На втором этаже оказалось много людей. Мертвых людей, которые, тем не менее, занимались совершенно обыденными делами. Перед большим зеркалом позировала мертвая леди в красивом наряде, служанка протирала перила, еще одна девушка катила перед собой тележку с посудой, совсем тощий, буквально обтянутый кожей скелет, услужливо открыл перед нами дверь.

***

Трапезная мне понравилась с первого взгляда. Никакой готики, вполне современная ресторация, весьма уютная. Огромное окно во всю стену открывало вид на Уранов лес и горы вдали, освещенные полуденным солнцем так, что вершины их казались золотистыми.

В углу за клавесином сидела светловолосая мертвая девушка и выводила печальную мелодию, ловко постукивая оголенными костяшками фаланг по клавишам.

– Она и при жизни любила музыку, – произнес магистр, с печалью глядя на клавесинистку – Теперь это единственное, что она может делать.

– Мертвые ничего не помнят о своей жизни? – мне стало очень жаль девушку.

– Некоторые помнят. Зависит от того, насколько сильно разрушилось тело. У классических неупокоенных сохраняется часть ментального тела. Нора как раз одна из таких, но все сознание ее погружено в музыку. Она приходит сюда каждый день и играет. Но у большинства слуг даже части прежней личности не сохранено.

Магистр подвел меня к застеленному зеленой скатертью круглому столу, отодвинул стул для меня, усадил, а затем сам опустился на свое место. Я не успела увидеть, как перед нами появился мертвец с пожелтевшей кожей. Когда он костлявыми руками раскладывал приборы, заметила, что на скуле у него кожа лопнула, обнажая кость. Никакой крови, а сама кожа как пергамент. Как-то неприятно пользоваться приборами, к которым прикасался мертвец.

Поймав мой неприязненный взгляд, лорд Эрсиэ произнес:

– Да, не слишком качественная работа, – после, уже обращаясь к умертвию, – Мне как обычно и еще красного вина из Эшпры, того, что в желтых бутылках, – а затем, повернувшись ко мне, – Есть предпочтение?

– Что-то мне не хочется, – соврала, опустив глаза и нервно теребя край скатерти. Никак не могла отделаться от мысли, что вилки и ножи касались мертвеца. Хотя до этого мне приносила еду Лаэш, и такого отвращения не испытывала. Удивительное дело, аппетит пропал напрочь, а желудок продолжал ныть.

– Принесите для леди пирог с иртымом, – приказал лорд, проигнорировав мои слова.

Надо же, пирог с иртымом! И как только магистр догадался, что это мое любимое лакомство. Пожалуй, не смогу отказаться, и в подтверждении тому желудок заурчал. Да и пирог не подразумевает пользования столовыми приборами. В столице иртым подавали как деликатес, а в Аринкай его не привозили вовсе, и я уже забыла этот чудесный, сладкий с едва ощутимой кислинкой вкус диких ягод. Иртым растет лишь на севере и созревает в самый лютый мороз. Рассказывали, что в самую холодную ночь зимы среди снегов распускаются багровые цветы на засохших ветках. А через несколько дней из цветов появляются черные ягоды.

– Как Вы узнали? – поразилась я.

– Что? – лицо лорда отражало непонимание.

– Иртым – мои любимые ягоды.

– Забавно, – магистр загадочно улыбнулся, – Иртым произрастает на мертвых ветвях. Традиционная некромантская ягода. Цветы ее символизируют кровь, а сами ягоды есть кровь мертвая, черная. Более того, человек непосвященный сочтет ее вкус излишне вязким, – у меня глаза едва ли квадратными не стали от удивления. Я с детства любила как сами ягоды, так и варенье, пирожки с иртымом, булочки с иртымовым джемом, сок иртыма. При службе во дворце отец вполне мог себе это позволить. Дорого, вкусно, но не более.