– Это уже два вопроса, – заметил Эшу.

– Ты можешь ответить на любой из них, – я усмехнулся, – но так, чтобы это позволило мне закрыть дыру, через которую мой гость сюда попал.

Точность формулировок – наше все.

– Зануда, – вздохнул он. – Твой, как ты изволил выразиться, гость попал внутрь очень просто. Дверь была открыта, и он вошел.

Это был феерически прекрасный ответ. И еще он был бы очень, очень полезным, если бы я понимал, как это возможно. Нет, я был совершенно уверен, что Эшу не врет – это не в его правилах. Но как-то это не укладывалось в рамки того, что я считаю собственной нормальной жизнью. Безусловно, мои представления о ней несколько отличаются от общепринятых. Но чтобы кто-то мог попросту проигнорировать некоторые основные законы мироздания – это было уже как-то слишком. Вот так взял и зашел? А потом разделся и помер на моей кровати, непонятно куда слив из собственного тела почти всю кровь? В квартире, заговоренной от чужого проникновения всеми известными мне способами, которую я сам запер на все замки? Потрясающая новость. Что я в следующий раз обнаружу у себя дома? Слона в балетной пачке, отплясывающего чечетку?

– Не годится, – решительно сказал я. – Кто-то же должен был открыть для него эту чертову дверь!

– Каков вопрос – таков и ответ. – Эшу пожал плечами. – Не позволяй своей двери быть открытой, и ты будешь в безопасности.

– То есть это точно не полезет через окно? – спросил я. – И другие, не настолько очевидные, пути ему не подходят тоже? Уже что-то.

– Мне нравится твое легкомыслие. – Эшу усмехнулся, на мгновение став похожим на доброго дедушку. – Кто-то обладает властью открывать твою дверь, когда пожелает, а ты радуешься, что этот кто-то не сможет проникнуть к тебе иным путем.

– Это сужает список подозреваемых. – Я пожал плечами. – Я знаю кучу народа, которая могла бы хотеть меня убить. И очень немногим было бы выгодно меня подставить. Кто из этих немногих способен в любой момент зайти ко мне, но только через дверь?

– Это уже третий вопрос, – заметил Эшу.

– Это не вопрос, – возразил я. – Это констатация факта.

Это был чертовски хороший темный тоннель – широкий и вполне надежный. Не знаю, как насчет слона, но приличный гроб для меня через него вполне можно было бы протащить. И, что самое неприятное, тем идиотом, который его выкопал, был я сам.

Это случилось, когда мы с Вероникой только-только начали встречаться. В те дни с моего лица даже во сне не сползала улыбка, я с легкостью тратил гонорары на дурацкие подарочные безделушки, охапками таскал из магазинов цветы и был уверен, что моя жизнь наконец-то удалась.

Я чувствовал себя атлантом, освобожденным от необходимости держать мир. Я мог все, поскольку рядом со мной появился человек, который изо всех сил верил в меня. Я сочинял несерьезные статьи, которые с удовольствием публиковали такие же несерьезные журналы. Мою щенячью возню сразу с несколькими безумными проектами никак нельзя было назвать работой, поскольку за выполнение всей рутины в них отвечал какой-то другой парень, менее везучий, чем я. Денег было много, больше, чем когда бы то ни было раньше. Меня не мучили дурные сны, и я даже почти перестал вздрагивать, когда снова чувствовал, что кто-то смотрит на меня из темноты подъезда. Одним словом, я был счастливым тридцатилетним балбесом с удавшейся личной жизнью и вполне приличной, хотя и нестабильной работой.

Считается, что от любви люди глупеют. Это было единственное оправдание моему поступку, которое я смог потом придумать. Именно тогда я пообещал Веронике, что моя дверь всегда будет для нее открыта. Даже если из нашего романа ничего не выйдет.