– С повышением, прелестница! – с улыбкой поздравляю я русалку. – Твоих подданных я отпускаю, а с тобой мы начинаем долгое и продуктивное сотрудничество!

– Какое такое сотрудничество? – удивляется Миранда, хлопая ресничками.

– Взаимовыгодное, конечно же. – Я указываю ей на трезубец. – Ты теперь тут главная, вот и будешь править озером, а я деревней. – Я широко развожу руки в стороны, указывая на её новых подопечных и намекая на своих, которых отсюда не видно, и провозглашаю: – Идеальное взаимовыгодное сотрудничество!

Про то, чтобы снять ошейник, я не говорю ни слова, потому что снимать его не намерен. Ну, может, только чуточку ослабить – во имя моей же выгоды: чтобы Миранда смогла защитить своё новое положение среди озёрной нечисти. Своё сотрудничество с Мирандой я построю именно с этой позиции – оставшись для неё «господином Ксандром».

– Мне нельзя вернуться с вами? – спрашивает Миранда чуть ли не хныча.

В её слёзы я ничуть не верю, поэтому смело отказываю.

– Нет. Нельзя. Как же ты свой народ бросишь? Ты лишила их правителя и теперь обязана о них позаботиться.

– Это не мой народ, – недовольно фыркает Миранда и задирает носик кверху. – Я морская сирена, а это всего лишь обычные речные русалки.

Она говорит про эту разницу с такой гордостью, что объяснять, что всё это один подвид нечисти, я не берусь. Хоть это и является прописной истиной, про которую в любом учебнике написано.

– Да, они обычные русалки, а ты лишила их царя.

– Нового выберут.

– Ладно! – Я выпрямляюсь, упираю руки в бока и предлагаю: – Тогда отдай любой из них трезубец и пойдём.

Миранда прижимает трезубец к себе и испуганно смотрит на меня.

– Это мой трезубец, – говорит она. – Он принадлежал моему отцу.

– Оп-па! А говорила, что русалочья сирота. – Миранда опускает глазки поджимает губки. – А ещё говорила, что утонула, играя в реке с ребятишками. А ещё, что русалки, мол, тебя подобрали. Наврала?

– Ну, наврала.

– А я и поверил… Дурак!

– Дурак, – эхом повторяет Миранда, а затем спохватывается. – Не дурак, Ксандр! Ты вовсе не дурак! – Она краснеет от подобной фамильярности и снова опускает глаза. – Я просто не хотела рассказывать. А история про утопленницу самая простая ведь, в неё все верят.

– И я поверил. Но теперь поумнел и больше не буду. – Я смотрю на провинившуюся русалку… Сирену. И строго говорю: – Я ухожу в деревню, а ты остаёшься здесь и приглядываешь за русалками. Поняла?

– Поняла, – недовольно отвечает Миранда.

– Вот и ладушки!

Я разворачиваюсь и быстро ухожу. Пока Миранда не начала проситься уйти в деревню вместе со мной и пока я и сам не передумал и не взял её с собой обратно в деревню. Их извечные перепалки с Лейлой надоедают и порой отвлекают от дел, но всё же я привязался к этой вечно-грустной девушке с голубыми волосами.

Но Миранде лучше будет остаться на озере среди тех, кто с ней одного вида. А мне будет выгоднее – управлять и деревней, и повелительницей озера заодно.

К тому моменту, как я возвращаюсь к деревенскому каравану, мужики уже грузят на телеги последние бочки с водой.

– Отлично! – хлопаю я и потираю ладони. – И у меня всё сделано.

Мужики смотрят мне за спину, а их главный – Илья даже не боится спросить:

– А русалка где?

– Там, где ей и место, – отвечаю я. – На озере осталась. Будет за остальной нечистью приглядывать и мне докладывать.

Илья пожимает плечами и продолжает привязывать бочки, чтобы не упали. Вот и правильно: меньше слов, больше дела.

Остальные сборы тоже проходят слаженно и быстро: закрепить бочки, собрать салазки, убрать на место остатки верёвки и развернуть телеги к дороге. Деревенские мужики это тебе не парочка нечисти женского пола. Думаю об этом и в голову приходит мысль избавиться и от Лейлы. Интересно, как далеко находится её дом. А то, если мне по пути, я мог бы её проводить. С Мирандой же вышло.