– Я голая сплю, – смущённо понизила голос Мира, погладив ладонью свой локоть.

– Это твои проблемы. Устав гильдии гласит, что некромант в походе спит рядом с учениками и якорем-маяком. Доставай Масяню.

– Уже?

– А что тянуть?

Я подхватил руками столик и переставил его в угол, следом отправились табуретки. Мне самому не терпелось узнать, на что способна племянница, всё же первая в жизни ученица.

Мираэль осторожно положила на пол серый холщовый свёрток, а когда развернула, рыжая Таколя взвизгнула и прижалась к стене. Я со вздохом провёл рукой по отросшей за день щетине на голове. Ну прям, неробкого десятка мне маяк достался, всем на зависть.

– Что делать? – спросила Мира, сев на корточки рядом с высохшим трупиком кошки.

Я достал из сумки с принадлежностями серебряное шило и протянул его ученице.

– Поскольку ты только учишься, то тебе нужна дополнительная связь. Проколи палец и капни на труп. Желательно на голову.

– И всё?

– Нет. Это только начало. Потом тебе нужно будет съесть кусочек трупа.

– Гадость, – сглотнув слюну, протянула Мира.

На её лице появилось столько отвращения, сколько я в жизни не видел.

– Шучу. Только кровь.

– Дядя Ир! – закричала племянница, а потом стукнула меня кулаком по плечу.

– Не отвлекайся, – рассмеявшись, произнёс я.

Сдаётся мне, что шутить над племяшкой станет моим любимым занятием в ближайшие пару лет.

Мира состроила злую рожу и ткнула шилом в палец. Впрочем, инструмент она тут же выронила, схватившись за руку. Тёмная капля, сорвалась с кожи и упала на кошачий труп.

– Кловь? – тихо спросила Таколля, а потом со стороны стенки раздался звук падения тела.

Я резко повернулся, уставившись на валяющуюся без сознания рабыню. Такого подвоха точно не ожидал.

Подошёл к рабыне и, подняв на руки, перенёс на кровать, а потом вернулся к Мире.

– Вот такого якоря не покупай, – указав пальцем на бессознательное тело, произнёс я.

– Уже поняла, – буркнула племяшка. – Что дальше?

– Сожми в левой руке жетон. Он поможет немного. А потом коснись те́ла правой. Можешь шептать любую ерунду типа «оживи, приди, проснись». Тут главное – твой настрой, а не слова. Дар есть, значит, всё получится.

Мира глубоко вздохнула, сжала жетон и, положив руку на голову кошки-айцао, начала что-то бормотать. Вслушавшись, я разобрал повторяемое раз за разом «пожалуйста».

Время текло медленно, как масло. Оно текло, отмеряемое ударами моего сердца. Моя первая ученица. Она должна. Она не может не сделать.

Дыхание стало тяжёлым, а сердце забилось ещё сильнее. Хотелось помочь, но нельзя. Она действительно должна сама.

Очередная капля густого времени упала из невидимой чаши в бездну бытия. А я боялся уже дышать. Но когда у кошки дёрнулось ухо, пришло облегчение, ибо первый шаг сделан.

Рядом подскочила Мира, и радостно завизжав, начала бегать по тесной комнате.

– Я смогла! У меня получилось! Она ожила! Дядя Ир!

Мираэль с оглушительным визгом бросилась мне на шею, чуть не уронив на кровать. Она прыгала на месте, не выпуская моей шеи, а я смотрел на дёргающуюся в слабых припадках кошку так, словно сам только что оживил своё первое существо.

– Да, ты настоящий некромант, – произнёс я, обняв девушку.

– Живей! Живей! – раздался рядом крик, а потом полусотня всадников, вздымая холодные брызги, начала преодолевать брод быстрой речушки.

Волны едва доставали до стремян и заставляли намокнуть лишь конские ноги. Сами же скакуны фыркали и дёргались, не желая лезть в холодный поток. Их копыта поднимали муть со дна, которая тут же уносилась течением.

Всадники, грязные и усталые, а порой и окровавленные, с отрешёнными лицами держали поводья. Конный дозор. Воины равнодушно оглядели стоящую на поляне перед рекой нежить. Лишь некоторые замедлили бег, всматриваясь в толпу, облачённую в маски и серые холщовые набедренные повязки, возможно, выискивая знакомых, павших в бою и ставших ходячим мертвецами.