– Выпить и правда не помешает, – Зед подумал, что поспешил, наверное, но – больно уж девица хороша. – Только не вина. У меня есть кое-что получше. Сейчас, – Артур вышел из комнаты и через несколько минут вернулся с бутылкой виски “Jack Daniels” и двумя стаканами.

– Ого! – изумилась Алиса. – Слушай, а это… готично?

– Конечно, – кивнул Завулон. – Американские готы, к примеру, только его и пьют.

– Здорово, – улыбнулась школьница. – Зед, как я рада, что с тобой познакомилась!

– Это только начало, – произнес Артур. – Дальше будет еще круче.

Поставив бутылку и стаканы на журнальный столик, он подошел к резному комоду и достал оттуда несколько отпечатанных на принтере листов. – Вот, почитай пока, – протянув бумаги своей гостье, Завулон открыл виски. Алиса присела на диван.

«Посвящение в готы», – прочла она вычурный заголовок на первой странице.

– Нравится тебе в Ростове жить? – спросил пенсионер.

– Да не очень, – признался Гарик. – Скучно здесь, душно пыльно. И быдла полно кругом.

– Раньше здесь хорошо было, – мечтательно произнес старик. – Этот город когда-то звали «русским Чикаго». А еще – «азовским Ливерпулем» и «донским Вавилоном». Вон та улица, – собеседник панка махнул рукой в сторону Ворошиловского, – Большим проспектом звалась, а эта – сперва Загородней, а после уж – Большой Садовой.

«Странно, – подумал Гарик. – Вроде, до того, как Садовой стать, она улицей Энгельса называлась. Совки везде имена своих святош лепили».

Но дед, как тут же выяснилось, рассказывал ему не о советских, а о куда как более давних временах…

– Город наш быстро развивался, – говорил он. – В шестьдесят пятом году тут уже водопровод работал, а в первом – уж и трамвай электрический прошел.

Такого исторического мракобесия Гарик стерпеть не мог. Первый ростовский трамвай в две тысячи первом году? Ну ладно, водопровод в шестьдесят пятом, фиг его знает, как оно там, при совке на самом деле было – хотя тоже сомнительно. Но трамвай!

– Слушай, дед, ну что за пургу ты несешь? – от переизбытка чувств панк даже назвал почтенного собеседника на «вы», но тут же опомнился. – Ой, извините, я хотел сказать…

– Ничего, ничего, – улыбнулся старик. – Продолжай. Ты меня не обидел. Да что там – польстил даже.

– Я хотел сказать – с датами вы путаете что-то. Какой трамвай в первом году, когда эти трамваи уж лет сто, как по Ростову ползают?

– Давно здесь не был, – произнес старик. – Из эмигрантов я. Взял однажды и у… уехал. А теперь вот вернулся. Но насчет трамвая все верно я говорю – в тысяча девятьсот первом году он в Ростове и появился. Бельгийское акционерное общество учредило.

– А, в девятьсот первом! Ну, тогда понятно, – панк собрался сделать очередной глоток.

– Как сейчас помню, – сказал в этот миг сосед.

Гарик чуть было не выронил бутылку.

– Что?! – теперь-то он смотрел на деда как на сумасшедшего. – Что помнишь? – остатки вежливости покинули неформала. – Окстись, батька, тебе лет-то сколько?

– Много, сынок, – в тон ему произнес старик. – Очень много.

– Но не больше сотни же!

– И снова верно. Намного больше сотни. Вспомни, с чего мы начали разговор…

– С сатанизма. То есть, наоборот – с Христа. «Так вот, к чему он клонит, – сообразил Гарик. – Неужели правда?».

– Вот ты сказал мне сейчас – «окстись». А сам-то знаешь, хоть, что это значит?

– Не знаю, – признался панк. – Но так все говорят. А, нет, знаю! «Успокойся», вроде.

– А вот теперь не совсем верно. Слово это происходит от «окрестись», то есть – «крестным знамением осени себя». Как ты думаешь, станет такой человек, как я, это делать?

«Ну ни фига себе! – пронеслось в голове у Гарика. – Он или чокнутый на всю голову, или… А вдруг?».