Он неловко выполнил мое требование и послушно пошел следом, осторожно отставая на несколько шагов. Будто это я тут была угрозой и это меня нужно было бояться. Меня, а не умертвие, способное противостоять силе некроманта.

— Что это? — Он постучал пальцем по латунной основе амулета.

— Твой намордник, — призналась я, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал уверенно, и вовремя проглотила трусливое «надеюсь».

Для обычного умертвия этот треугольник на шнурке был бы приговором — его активация прерывала все магические потоки в теле носителя, что для мертвеца, существующего исключительно благодаря магии, приравнивалось к упокоению.

Как на воздействие амулета отреагирует этот парень, я не знала, но проверять не спешила. Если все сработает как надо, будет очень хорошо, если не сработает — я буду знать, что вся магия упокоения на это умертвие не действует. И он тоже будет это знать…

Вернувшись к домику, первым делом я проверила оставленный под лестницей чемодан, убедилась, что он на месте, вытащила связку усилителей и, спрятав ее в кармане пальто, тяжело опустилась на ветхую ступеньку. Умертвие замерло на дорожке, нервным жестом сложив руки на груди.

В отличие от меня, усталости он не чувствовал.

— Так, значит, ты говоришь, что ничего не помнишь? — повторила я, усилители придавали мне смелости. В каждом кристалле хранилась магия профессора, и я верила, что уж она-то точно справится с этим странным умертвием.

 Он кивнул.

— И как давно ты пришел в себя?

— Сложно сказать, я не считал дни. Но кажется, что прошло много времени. — Парень помялся и выпалил: — Я хочу знать, кто я. И почему здесь оказался.

— Потому что умер, очевидно.

— Я не чувствую себя мертвым!

— А я не чувствую себя живой, — отозвалась устало, растирая ноющие ноги. — Однако же мы те, кем являемся. Ты труп, я некромант… Ну и не повезло же нам в жизни.

Наверное, если бы он умел дышать, то сейчас бы тяжело вздохнул.

Парень выглядел как тот, кому очень нужна помощь, а я не любила таких людей. Рядом с ними просыпалась моя совесть и каждый раз упрямо выкапывала давно захороненное желание помочь…

Подняв глаза, я невольно поежилась. Он стоял недвижно, и взгляд его белых, подернутых смертельной пеленой глаз был устремлен прямо на меня.

Сейчас уже нельзя было сказать, какого цвета была его радужка раньше, после смерти она выцвела, и даже темная горошина зрачка поблекла… Мне до дрожи было интересно, как он сейчас видит, но вместо того, чтобы бестактно спросить, я пообещала:

— Загляну в городскую библиотеку, посмотрю некрологи в газетах. Ты еще свеженький, едва ли умер очень давно. Узнаем, кто ты есть.

Парень приободрился, на бескровных губах появился намек на улыбку.

А я утешала себя тем, что не поддалась жалости, но нашла способ решить стоявшую передо мной проблему. Сначала узнаю, кто он такой, а потом упокою. И все будут довольны.

— Спасибо… — сказал он, — леди?

— Меня зовут Иса, — отозвалась я, еще не подозревая, во что ввязалась.

***

Утром, истощенная, голодная и злая, я решительно направилась в канцелярию, сознательно рискуя в первый же день испортить с кем-нибудь отношения.

Меня и в лучшие мои времена нельзя было назвать приятной личностью. А сейчас я вполне могла считаться опасной для общества…

После долгого пути в душных каретах и неспокойных ночей на постоялых дворах я наконец-то добралась до пункта назначения, но и тут вместо долгожданного отдыха получила растревоженное кладбище, непригодный для жизни дом и умертвие…

Ранним утром улицы города были довольно пустынны, но те несчастные горожане, на чьем пути все же появлялась я, старались держаться от меня подальше, перебегали на другую сторону улицы и рисовали в воздухе обережные знаки.