Один раз она передала старую исчерканную немецкую топографическую карту, найденную в вещах покойного мужа.

Литвак нашел старинные каминные часы. Основание у них было деревянным с инкрустацией из янтаря оттенков от темного меда до почти белого. Часы не имели одной стрелки. Да и механизм был поврежден основательно. Эту находку Семён оставил себе и поставил в мастерской. Для красоты, так он объяснил.

Элеоноре Тимофеевне он передал небольшой медальон. Последний был сильно запачкан чем-то, то ли ржавчиной, то ли каким-то гнильём, выглядел крайне непривлекательно, цепочки к нему не было, но петелька для цепи или шнура имелась неповреждённой. Не смотря на непривлекательный вид старинной штучки, Элеонора Тимофеевна дару была рада.

«Как изящно Семён положил начало наших отношений. Так романтично, так тепло!» – думала Кавалеридзе. Спросить, что ещё было в найденном тайнике, она застеснялась. Да и отвлеклась на свои незначительные проблемы: требовалось почистить медальон. В ювелирных мастерских её смутили немалые цены. Решила по старинке, как в родное советское время. Что там у нас? Мел? Сода? Но тут включился здравый смысл. Вдруг вещица очень ценная? Как бы не повредить. Наступив решительно на жабу, она купила специальное средство для чистки домашнего серебра. Долго изучала инструкцию. С помощью косметических палочек и дисков, вздохнув и задержав дыхание, приступила. И через пару минут остановилась, потому что одна из сторон оказалась не металлом, а эмалью. Особо не раздумывая, Элеонора Тимофеевна положила вещицу в тёплую мыльную воду. И стала ждать. Медальон не стал сопротивляться. Эмаль очистилась. Объявился рисунок, яркий, привлекательный. Незнакомые цветы, листья, стебли. По краям тончайшая филигрань. Под грязью обнаружился замочек, и медальон открылся. Внутри оказалась какая-то труха. Элеонора безжалостно всё вытряхнула, а освободившееся пространство продезинфицировала водкой. В её палехской шкатулке нашлась подходящая серебряная цепочка.

– Миленький кулон, – рассказывала и показывала Элеонора Тимофеевна товарками и соседям, – мужчина подарил. Ухаживает. Имеет серьёзные намерения.

И носила с удовольствием.

Товарки и соседи кивали головами и расспрашивали, а чем занят этот мужчина, каково его благосостояние, есть ли родственники?

– Он пенсию получает, и подрабатывает, конечно. Самостоятельный, – с удовольствием рассказывала Элеонора, – и жильё он имеет. Правда, комната в коммуналке. Но в центре. И дом хороший, старый, немецкий. Мы можем съехаться, а комнату сдадим. Он такой одинокий! – при этих словах романтически закатывала глазки.

И надо же случиться такому, что альбом потребовалось срочно вернуть. Она успела забежать к Литваку домой, но там его не застала. Прибежала в мастерскую – и тут нет. При сложившихся обстоятельствах она заволновалась. Не дай-то Господь что-то с ним произошло. Копателей много. Не поделили что-нибудь. Или ещё хуже что!

Но разве признаешься полицейскому, что сапожник на самом деле копатель?

Глядя на выражение лица Кавалеридзе, Чижиков понял, что не желает она при свидетеле рассказывать о причине, по которой пришла к сапожнику.

– Почему вы называете отсутствующего антикваром?

– А кто ж он ещё! К нему всегда такие личности ходили и всё ближе к ночи! Специально, чтобы никто не заметил. Часы у одного, я видела, на руке дорогие. Руку повернул – как сверкнуло! Неделю назад один такой в пиджаке кожаном пришел. Уже темно было. А я пошла мусор выносить. Смотрю: выходит, а в подвале свет горит, значит бизнесмен наш ещё на месте был. Конечно антиквар, кто ж ещё?