Эврар покинул апостольскую гору успокоенный и умиротворённый. Он удивлялся, почему раньше не обращал внимания на то, что в башне нет иконы. И кто же подсунул ему эту башню? Не сама же она из-под земли выросла. Может быть, это проделки дьявола, который решил использовать его детское увлечение для того, чтобы погубить его душу? Он твёрдо решил повесить в башне икону и почаще там молиться, а книги о драконах он уже все прочитал и в ближайшее время не собирался к ним обращаться.

Эврар побродил по лавкам изографов, но почему-то ни одна икона не легла ему на душу, а он хотел приобрести именно такую икону, перед которой ему хотелось бы молиться. Накоторой он увидел бы Господа, а не чьи-то чужие о нём представления. Решив подождать с иконой, он пошёл в башню, и не сильно даже удивился, когда увидел, что на восточной стене висят сразу три иконы – Господа, Богородицы и Георгия Победоносца. Лик Господа был удивительным, он казался не просто живым, но совершенным. Взгляд Богородицы, казалось, проникал в душу, её великая скорбь и великая любовь заставляли трепетать. Георгий Победоносец выглядел не просто суровым воином, в его взгляде словно читалось сожаление о том, что приходится убивать дракона. А глаза дракона были пусты. Они не просто ничего не выражали, напротив, очень красноречиво выражали пустоту.

Эврар долго молился перед чудесными иконами, он не знал, сколько времени прошло, да ведь здесь и не было времени. Потом он решил осмотреться в башне, чтобы увидеть её новыми глазами. Книги про драконов теперь составляли только одну полку из шести. Эврар пробежал глазами по корешкам и убедился, что это именно те книги, которые он считал наиболее ценными, которые когда-нибудь, может быть, взялся бы перечитать. Остальные полки были наполнены книгами по христианству. Эврар улыбнулся уже без грусти, счастливой улыбкой, теперь он знал, чем в ближайшее время займётся.

Он снял со стены меч, который и раньше иногда брал в руки, с удовольствием делая несколько взмахов. Только сейчас он обратил внимание на то, что меч вырос вместе с ним. Ему было 10 лет, когда он впервые переступил порог башни, сейчас ему уже исполнилось 13. Тогда это был в общем-то детский меч, но Эврар сильно вырос, и меч вновь был ему по руке и по росту. И тут он вдруг заметил картину с серебристым драконом, ставшую для него такой привычной и любимой. Оказывается, картина не исчезла, но теперь она висела на западной стене, хотя и совершенно не изменилась. И взгляд дракона на этой картине вовсе не был пустым. Он был очень глубоким, мудрым. Суровым и добрым одновременно. Взгляд воина-философа. Скорее даже воина-богослова. Если такие бывают. Во всяком случае дракон выглядел… Божьим. Точнее Эврар пока не мог сказать.

Он сел в кресло и задумался. Что-то не сходилось в его голове, не стыковалось. Драконы олицетворяют зло. Это следовало из всех книг, которые он о них прочитал, а других источников информации у него не было. Так что надо было либо полагаться на книги, либо признать, что драконов вообще не существует. Но он не чувствовал в своей душе склонности ко злу, он любил молится и молитва дарила ему радость. Он любил Христа. И ему очень нравились драконы. Всё ещё нравились, хотя он узнал о них мало хорошего. Как это можно совместить с тем, что он смотрел на мир глазами христианина? И чем же всё-таки так привлекли его драконы?

Они были очень красивы. Их соразмерность, пропорциональность, грациозность не могли остаться незамеченными любым, кто чувствовал красоту. Несмотря на огромный вес, они были такими изящными, такими легкокрылыми, что ими нельзя было не любоваться. Дракон – в общем-то ящер, а ящеры для человека мало привлекательны, между тем дракон очень привлекателен. И крылья дракона легче всего сравнить с крыльями летучей мыши, существа не особо для человека симпатичного. Почему же драконьи крылья так пленяют? Дракон словно воплотил в себе некий секрет, который делал его эстетически привлекательным вопреки всему и не смотря ни на что. А красота ведь всегда от Бога, верно? Нет и не может быть красоты, которая не от Бога.