Наконец премьера… Сейчас людям уже трудно вспомнить или вообще представить себе, какое телевидение было в те времена. Это сейчас, хотя и выхолощенные по содержанию, поднимаются вроде бы любые темы. По крайней мере, хронику интересную показывают. А тогда ничего подобного и в помине не было.

Друзья поздравляли. Пересказывали, как их знакомые звонили им и, захлебываясь от восторга, кричали в трубку: «Ты видел? Там все: ритуалы, оккультные практики, Аненэрбе, Тибет!» Любят у нас экзотику и романтическое далёко.

Демократическая пресса откликнулась по-своему. «Московский комсомолец» истерически прокричал: «Фашисты захватили «Останкино». «Московские новости» пропечатали: «Сеанс черной магии с последующим ее разоблачением». Где-то называли нас масонами, а где-то – впервые вышедшим на поверхность оккультным отделом КГБ.

Какой-то прохиндей, одиноко стоявший во времена митинговой эйфории на Пушкинской площади с нелепым плакатом «Фашизм не пройдет!», теперь понял, что наконец можно сделать гешефт. По поводу «Тайн века» «антифашист» собрал какой-то кагал, названный пресс-конференцией, после чего стало известно о его существовании.

Мы работали в сверхнапряженном режиме. Каждый месяц писался сценарий, снимался и монтировался сорокапятиминутный фильм. Выход очередной серии в эфир давался не без труда. Вновь сильно разволновался Радзиховский (этот худосочный, склонный к истерике субъект закономерно стал ныне хасидским публицистом). В одной из передач я мимоходом сказал, что после тягот Первой мировой войны в Германии рождалось множество тяжелобольных и умственно отсталых детей, в том числе – среди евреев. Про евреев такого говорить, оказывается, было нельзя… Но рейтинговая передача держалась.

^{>Публикации о «Тайнах века» – «за» и «против»}

Мы уже планировали новый фильм – посвященный мистической подоплеке коммунизма – и готовили пятую, последнюю серию о Третьем рейхе. О его масонских корнях. Шел октябрь 1993 года.

Тот бурный месяц тоже был красно-бело-черным. Знамена коммунистов, огонь, кровь. Черная копоть на Белом доме. Бурные события ломились и в аппаратные телецентра.

Итак, сидим, монтируем. Не сразу я замечаю, что видеоинженеры сильно возбуждены. То и дело выскакивают в коридор. Что такое? Говорят, готовится едва ли не штурм «Останкино». Пустое! Возбужденные группы анпиловцев тут каждый день стоят. Монтаж во что бы то ни стало должен быть завершен!

Наконец закончили. Я вышел из помещения и удивился сам. Похоже, дело действительно принимало нешуточный оборот. На первом этаже по битому стеклу ходили вооруженные люди в камуфляже. Все двери из главного телевизионного корпуса были заперты. Пришлось через служебный подземный переход идти в здание напротив. Едва прошел! За моей спиной последнюю лазейку тут же перекрыли. То ли каким-то мощным шкафом, то ли стеллажом задвинули. В соседнем корпусе открытой оставалась только одна задняя дверь – в сторону железнодорожной платформы. Мне посоветовали уезжать отсюда на электричке. Когда я наконец добрался до дома (жили мы тогда в Братеево), то супруга не знала, что и думать. Оказывается, за это время уже передали: у входа в здание «Останкино» прогремел взрыв и начался штурм.

В свойственной ему манере Дугин заявлял, что у стен телецентра он прошел инициацию огнем и кровью. Теперь эти события он интерпретировал в одной из своих книг не без своеобразного юмора: «…во время штурма мина попала как раз туда, где мой товарищ, – я, правда, с другой стороны был – нападающей, со стороны народа, – а мой товарищ, Воробьевский, как раз монтировал пятую программу «Тайны века», и мина угодила прямо в него. Тем не менее, он спас пленку»… Мина, конечно, не прилетала. Она была заложена. И в нужный момент ее подорвали. Подожгли бикфордов шнур бессмысленных словес: