Queen пришла, чтобы развлечь вас! КРУТОЕ шоу, КРУТЫЕ хиты и прямо перед вами, на сцене – САМАЯ КРУТАЯ ГРУППА В МИРЕ! Возможно, Queen уже когда-то здесь играла, и это похоже на тайную встречу бывших любовников – оба задают себе вопрос: «Как далеко все зайдет на этот раз?» Воздух заряжен энергией и сексуальным напряжением – кто сделает первый ход?

Фред. Он был мастером. Он дразнил и умасливал зрителей, как опытный любовник, пользуясь силой, хитростью и властью, чтобы заполучить над ними контроль. Он то слегка замедлял темп, показывая свою уязвимость, то снова возносил покоренную аудиторию на высоты наслаждения и доводил дело до конца.

Поэтому он и говорил: «Я хочу всех вас трахнуть!»

И он выполнял это обещание. Когда мои глаза привыкали к полутьме зала, фоторецепторы начинали работать на полную мощность. Вот он какой, еще один рабочий день. Большинство концертов Queen были очень хороши, иногда просто великолепны – а иногда так себе. Тем не менее Queen была отличной «живой» группой, на которую приятно посмотреть. Секрет очень прост: они умели играть. Это были музыканты, мастерски владеющие инструментами и верящие, что все нужно делать очень качественно. Когда Queen ехала в турне после выпуска нового альбома, группа всегда старалась полностью выложиться перед публикой – эти четверо ребят бесстыдно желали быть Самой Крутой Группой в мире.

На первой песне все обычно немного нервничали: все ли идет нормально? Скорее всего – да, по крайней мере – для моих ушей, но достаточно ли хорошо слышит себя группа? Мы искали взглядом их, они – нас. С помощью сложной системы кивков, подмигиваний и жестов музыканты показывали, насколько довольны концертом. На дискомфорт от дыма и клубов пыли после взрывов пиротехники внимание переставали обращать очень быстро. Первая песня пролетала молниеносно и часто переходила во вторую, обычно быструю, без всякой остановки. Сыграв последние аккорды второй песни, Queen кланялась и обращалась к аудитории. Фред громко кричал «Спасибо!», затем спрашивал:

– Вы готовы зажигать?

– ДА!

– Вы готовы к рок-н-роллу?

– ДА!

– Так, блин, давайте же!

Еще один быстрый рок-н-ролльный номер поддерживает зрительское возбуждение; за ними следует первая песня с фортепиано, которая дает Фреду и аудитории немного передохнуть, а ему – еще и перекинуться парой фраз со мной.

– Скажи ему, что у него инструмент расстроен. Как мне попадать в ноты?!

– Ты о ком, Фред?

– Ты знаешь, о ком! А этот хрен – он даже ритм удержать не может! Что с ним такое?

Я молча киваю.

– Ладно… ладно, слушай, как мне сказать «Добрый вечер» по-бельгийски? – тяжело дыша, спрашивает он.

– Ты же сам ручкой написал себе на запястье, Фред.

– Да я не вижу ничего, тут, блин, темно!

(Техник: телепат, мальчик для битья и инфракрасный лингвист?)

– Нет… о, ты так вспотел, что уже все стерлось.

– Что?

– Э-э-э… «Гутен суар, сеньорес»? – пожимаю плечами я.

– Да хрен с ними! – отмахивается Фред и решает поступить проще – поздороваться на английском.

У нас с Фредом происходит натуральный обмен: он отдает мне свой микрофон на стойке, я ему – свежий чай с медом и лимоном. Он делает глоток, чтобы смочить горло, и устраивается поудобнее за роялем. Это очень важный момент: всем ли доволен Фред? Все ли хорошо в мире Меркурия? Пока он осторожно касался клавиш и обменивался репликами с публикой, я прятался за черным роялем «Стейнвей», не спуская глаз с Фреда и в то же время пытаясь не смотреть на разноцветные гипнотические отражения в полированной крышке.

Остальные участники группы пользовались возможностью перевести дыхание, чего-нибудь выпить и дать указания по звуку. Джон обычно ограничивался просьбой вывести малый барабан и хай-хэт погромче в напольный монитор.