Несколько секунд Шерлок Холмс молчал.

– Мистер Бакстер, – сказал он наконец и покосился на свою перебинтованную ногу, – вы проявили незаурядную смекалку и терпение. И я буду рад заняться этим необычным делом.

– Но, мистер Холмс! – растерянно воскликнула Элеонор Бакстер. – Не принимаете же вы это дело всерьез?

– Извините, мисс. Скажите-ка, мистер Бакстер, а в какую именно карточную игру играли эти восковые фигуры?

– Не знаю, сэр. Я и сам об этом долго думал, с того самого дня, как устроился туда сторожем. Может, в вист или наполеон? Честно, не знаю.

– Так, по вашим словам, в руках у фигуры, сидящей спиной, оказалось меньше карт, чем обычно? А скольких именно карт не хватало?

– Сэр?..

– Так вы не заметили? Черт, страшно жаль! Тогда прошу, подумайте хорошенько, прежде чем ответить на очень важный вопрос. Эти фигуры играли азартно?

– Но, Холмс… – начал я, однако, перехватив его взгляд, тут же умолк.

– Вы только что утверждали, мистер Бакстер, что карты на столе передвигали или просто трогали. А монеты тоже передвигали?

– Так, дайте-ка сообразить, – задумчиво пробормотал Сэмюель Бакстер. – Нет, сэр, никто их не трогал. Так и лежали. Странно, однако.

Глаза Холмса возбужденно блестели, он потер руки.

– Так я и думал. Что ж, к счастью, я готов с должным рвением заняться этой проблемой, поскольку других дел у меня в данный момент нет. А другое, довольно скучное дело с участием сэра Джервейза Дарлингтона и лорда Хоува, подождет. Лорд Хоув… Господи, что с вами, мисс Бакстер?

Элеонор Бакстер поднялась и не сводила с Холмса растерянных глаз.

– Вы, кажется, сказали «лорд Хоув»? – спросила она.

– Да. Это имя знакомо вам, верно?

– Он мой наниматель.

– Вот как! – Брови Холмса поползи вверх. – Ага, понял. Вы работаете у него машинисткой. О том свидетельствует небольшая потертость на рукаве вашего бархатного костюма, в том месте, где машинистка обычно опирается о стол. Значит, вы знакомы с лордом Хоувом?

– Не скажу, что вижу лорда Хоува часто, хотя довольно много печатаю для него в его доме на Парк-лейн. Я слишком незначительная особа, чтобы знать его близко…

– А вот это жаль! Ладно, сделаем все возможное. Уотсон, вы не возражаете, если вам придется выйти на улицу в такую ненастную ночь?

– Ничуть, – несколько удивленно ответил я. – Но куда и зачем?

– Я приговорен к этому дивану, мой друг. А потому вы станете моими глазами и ушами. Мне страшно не хочется доставлять вам лишние хлопоты, мисс Бакстер, но не согласитесь ли вы сопроводить доктора Уотсона в небольшой прогулке по «Комнате ужасов»? Вот и отлично, спасибо.

– Но что мне там делать? – спросил я.

– В верхнем ящике моего стола найдете конверты, Уотсон.

– Что дальше, Холмс?

– Окажите любезность, пересчитайте карты в руке каждого воскового игрока. Затем аккуратно, строго соблюдая последовательность слева направо, сложите каждый набор карт в отдельный конверт и соответствующим образом пометьте. Сделайте то же самое с картами на столе и принесите их мне, как только управитесь.

– Но, сэр… – возразил было мистер Бакстер.

– Нет, нет, мистер Бакстер, с вами я пока говорить больше не буду. У меня возникла всего лишь рабочая гипотеза, и есть в ней одна загвоздка. – Холмс нахмурился. – Самое главное теперь – выяснить, в какую именно игру играли фигуры в этом музее. От этого зависит все.

И вот мы с Сэмюелем Бакстером и его хорошенькой внучкой вышли в промозглую ночную тьму. Несмотря на протесты мисс Бакстер, ровно через десять минут мы оказались в «Комнате ужасов» у игорного стола.

Здоровяк по имени Роберт Парснип, явно неравнодушный к прелестям мисс Бакстер, зажег газовые лампы под запыленными стеклянными шарами-абажурами. Но этого мерцающего голубоватого света оказалось недостаточно, в комнате по-прежнему царил полумрак, и ряды восковых фигур выглядели как-то особенно зловеще. Точно выжидали, когда посетитель отвернется, чтобы прикоснуться к нему длинными бледными пальцами.