Тодди остолбенел. Я, схватив за руку Сьюзи, бросился к бронетранспортёру, откуда как раз выбегали солдаты.

– Сюда! Живо! Живо! – кричал я ещё незнакомому мне Тодди, после чего один из солдат схватил его и бросил к нам. Все втроём мы погрузились внутрь.

Пулемёт продолжал стрелять. Солдаты кидали гранаты и использовали подствольные гранатомёты. Внутрь вместе с нами запрыгнула лишь часть солдат, остальные же пали в толпе ужасных монстров, что разрывали плоть как бумагу.

Было трудно дышать. Внутри было душно. От страха мышцы сводило. Никто не понимал, что происходило вокруг. Солдаты в тяжелом обмундировании и в химзащите перебирали стволы и перезаряжали винтовки и пистолеты.

Сьюзи беспрерывно плакала, её охватил ужас. Тодди смотрел на неё и сам трясся от страха. На его лице была сумасшедшая улыбка. Он хохотал, и одновременно из его глаз лились слёзы. Меня также трясло от увиденного. Я даже не заметил, как у меня в плече оказался небольшой осколок разорвавшегося снаряда размером с небольшую пилюлю, но заточенный как лезвие бритвы. Боли не было, но кровь шла непрерывно.

Осколок пробил мою любимую спортивную куртку, которую подарил мне отец. Ту самую с двумя белыми полосами в середине вместо трёх, как у остальных курток этой же фирмы. Ту самую, которая напоминала мне о родительском доме в Принстоне. Только теперь она была уже вся в земле и в крови.

Постепенно я начинал чувствовать боль. С каждой секундой она росла.

Через несколько минут открылись задние люки бронетранспортёра и сразу же показались солдаты Армии Спасения.

На улице подул прохладный ветер. Я сделал пару шагов вперёд, подальше от транспорта, и присел на асфальт. Адреналин зашкаливал.

Тодди и Сьюзи сделали тоже самое. Подошли трое солдат и военврач. Они осмотрели сначала их, потом очередь дошла до меня. Он увидел рану в плече, после чего бойцы помогли мне подняться и отнесли меня вглубь их лагеря. Я не смотрел вокруг себя. Я опустил голову. Мне казалось, что, если я подниму голову, меня вырвет. Через минуту меня завели в палатку, где уложили на кушетку.

Вколов мне обезболивающее, военный врач начал зашивать мне рану. От врача я узнал, что эвакуация выживших проводится и всех отправляют во временную зону, откуда в дальнейшем будут вывозить гражданских за пределы города.

После того как рану зашили, меня проводили в палаточный городок, который был раскинут на огромной площади среди высоток. Я пробыл в палатке около часа, после чего вышел наружу в поисках своих новых знакомых.

Я не сразу понял, что за место это было. Только после того как я отошёл от шока, я смог разглядеть то, что было вокруг. Таймс-Сквер. Это место часто доставляло мне отдельное удовольствие своей красотой, ещё до чёртого конца света, обезумевшего населения, и войны за океаном. Откуда я узнал про войну за океаном? Тут больше неоткуда. Военные шепчутся только. Радио продолжает вещать слова вице-мэра Нью-Йорка на повторе. Остаются только местные. Местные, что смогли связаться с теми, кто за пределами города. Один банковский клерк сказал мне, что в Европу вторглись силы КНР1, но подтверждений этому нет. Ещё один гражданский работал техником у военных, и он узнал, что эвакуацию перенесли на неопределённый срок, а также о её провале. Таймс-сквер плохо подходил под место для эвакуации, а Центральный городской парк был полон нелюдей, или, как все их кличут, «одержимых».

Безопасная зона представляла собой огромную изолированную площадь длиною в 730 метров по 7-ой авеню, начиная с 41-й западной и заканчивая 49-западной. Шириной была зона около 500 метров от 8-ой до 6-ой авеню.