Зима 1928 года. Ленинград
Пушкинский Дом на набережной Невы
– Товарищ, директор принимайте. Пересчитывайте, как полагается! И вот туточки распишитесь. Дипломатическая почта, аж из самого Парижу. Цельных восемь чемоданов.– Служащий, облачённый в униформу почтовой службы, одобрительно крякнул и не дожидаясь ответа, кивнул рабочим. Те споро начали вытаскивать объёмный груз из старенького автомобиля.
***
– Рукописи, автографы Пушкина, книги, принадлежавшие поэту, редчайшие архивные документы. – Директор музея читал вслух опись. Наконец поднял голову и еле слышно произнёс. – Товарищи. Вы понимаете. Прибыла уникальная коллекция. Её передал нашему Пушкинскому Дому, то есть я хотел сказать Советскому Союзу, сам Онегин!
***
Александр Федорович Отто-Онегин ещё до октябрьских событий завещал всю свою коллекцию и солидный капитал -Российской академии наук. Однако непременным условием дарителя, был пункт о хранении собрания строго в одном месте.
Тем не менее, он выполнен не был. Одна часть оказалась в московском Музее Пушкина, другую определили в Академию наук. Третья хранится в доме на Фонтанке.
Лишь единожды её собирали вместе. В 1937 году. На столетие гибели поэта!
Русский иностранец
Апрель 2020 года. Крупный город на юге России
У модератора виртуального творческого вечера Катерины
созерцание цветущей вишни и невозможность добежать до угла,
чтобы надышаться её ароматом (Коронавирус! Будь он неладен!
Полная самоизоляция до особого распоряжения!)
вызвала приступ любви к музыке. Проявился он в том, что
юное создание спорхнуло с подоконника и бросилось в бой
с пылью, осевшей на стареньком пианино.
– Похвально. Есть-таки польза от безвылазного пребывания
в замкнутом помещении, – молвила дама с «ником»
Elena_Vitalievna_Krasnodar, «материализовавшись»
в верхнем углу монитора.
– Может, сыграешь нам, пока народ подтягивается?
Заведующая как-то обмолвилась, что ты в добавок ко
всеобщему среднему ещё и музыкальную школу окончила.
Чай, не всё, чему учили, позабыла.
Минуту спустя, читальный зал погрузился в чарующие звуки
вальса из балета «Щелкунчик». Закончив играть девушка
взяла, микрофон и выпалила.
– Дамы, господа и товарищи, начинаем! Сегодня у нас в
гостях, прочем, на мониторах видно кто к нам пожаловал.
Александр Викторович, расскажите о ком или о чём вы
сейчас пишите?
– Об Афанасии Шеншине. Между прочим, он был лично знаком
с Петром Ильичом, музыку которого ты только что так
вдохновенно исполнила. В 1891 году он подарил Чайковскому
посвящённое ему стихотворение. И в библиотеке композитора
имелся не один том с сочинениями поэта.
– Ну, хоть убей, я что-то такого литератора не припомню.
Елена Викторовна наморщила лоб, но это не помогло.
Беспристрастный экран компьютера показывал застывшее лицо
Екатерины, с полуоткрытым ртом. Девушка тоже пыталась
вспомнить кто это такой, и какой след в истории сей поэт
оставил.
В правой части монитора побежали небольшие текстовые
сообщения, смайлики и вопросы.
– Имейте совесть. Не томите.
Прочитайте хотя бы одно его стихотворение. Совсем
заинтриговали. Как он жил? Чем зарабатывал на существование?
Я оторопел. Готовясь к необычному формату общения с
читателями, и представить себе не мог, что придётся
отвечать на подобные просьбы. Однако, для приглашённого
«удалённого» гостя «длинные актёрские паузы» регламентом
не предусмотрены. А по сему, не мешкая, произнёс:
– Дорогие читатели, рад вашей реакции. По мере сил отвечу
на всё, о чём спросите. Но, для начала, послушайте вот это.
Не избегай; я не молю
Ни слез, ни сердца тайной боли,
Своей тоске хочу я воли
И повторять тебе: «люблю».
Хочу нестись к тебе, лететь,