Я смотрю на Майка, в который раз стремясь понять, что у того на уме. У парня лысая голова и французский акцент, так что его вполне можно принять за бандита. Он – один из самых уравновешенных людей, мне ни разу не доводилось слышать, чтобы Майк повышал голос или выходил из себя. На руках у него красуются самодельные татуировки – он их наколол булавкой и чернилами – «Я ЛЮБЛЮ КЕЙТ», от костяшки до костяшки. Он ради этой Кейт немало что делал – устраивал потрясные ужины после закрытия, дарил презенты не только в день рождения. Даже песню как-то сочинил. Кайл сказал, что Майк ведет себя как ковёр, о который впору вытирать ноги. Но что, если это и есть любовь?

Кайл засыпает стручковую фасоль в кастрюлю с кипящей водой. Майк у черного хода очищает картошку и курит, выдыхая дым на свежий воздух через открытую дверь. Я, как и каждое утро, берусь за салат-бар – креветки, яичница, коул-слоу. Работается нам втроём хорошо. Всё происходит своим должным образом.

– Что-то вы парни сегодня притихли. – говорит Майк. – Опять проблемы с девчонками?

Майк отпускает нас со смены ещё до полуночи, объясняя это тем, что сегодня он справится сам. Мы садимся в машину Купера, и он нажимает на газ. Мы оба уставшие, поэтому я откидываю голову, поддаваясь сну.

– Зачет, Джасик, – протягивает Кайл.

– Уже доехали? – я протираю глаза.

– Я не об этом. Тебя девушка поджидает. Мелани, верно? Так её зовут?

– Что она тут делает? – недоумеваю я.

– Видимо, ночь обещает быть бурной.

– Отцепись, – смеюсь я и выхожу из машины, – спасибо, что подбросил.

– Обращайся, – улыбается Кайл, я закрываю за собой дверцу, автомобиль отъезжает от моего участка.

Протираю пальцами глаза, приближаясь к девушке. Десяток вопросов сгущается в моей голове. Могу ли я доверять Мелани и приглашать её в дом? Сколько дней она провела со мной в больнице? Для чего нашла меня? Как сложится наше общение? Какое желание мне загадать следующим?

– Классная тачка, – Джастин улыбается и подходит ближе.

– Я думала, что для начала ты поинтересуешься, что я здесь делаю, – я поглаживаю макушку, пытаясь придать своему внешнему виду опрятность.

– И что же ты тут делаешь?

– Жду тебя.

– Это очевидно. Тебе в больнице сообщили адрес?

– Какой догадливый. Но пришлось потрудиться, а то глупо получилось бы, сестра не знает адрес братишки.

– Ты молодец, – смеется он и оглядывается по сторонам, будто до сих пор думает, что от меня стоит ждать беды. – Зайдешь?

– Да. Не зря же я торчала здесь, – я смотрю на наручные часы, – больше двух часов.

Мы проходим через ворота высотой в метра три, не меньше, а затем направляемся вдоль освещённой дорожки, выложенной из природных камней. Вдоль высажены кустарники, за которыми, видно, кто-то ухаживает. Дорожка слегка направляет нас влево и моему взору открывается четырёхэтажный дом из серого камня.

– Это дом моего дедушки, – поясняет Джастин, поворачивая ключ, а затем, как джентльмен, пропускает меня вперед. – Проходи.

Пока Фишер отлучается переодеться, я прогуливаюсь по первому этажу. Отмечаю, что внутри дом обустроен в стиле современного ренессанса – пропорциональные, гармоничные, изящные формы, шторы из блестящих тканей с вышивкой, деревянные полы и мебель тёмных оттенков контрастируют со светлыми стенами. Выглядит довольно эффектно.

– Ну, как тебе? – улыбается парень, облокотившись на перила лестницы.

– Красиво.

– Это только здесь, пойдем выше.

Когда я поднимаюсь за ним на второй этаж, действительно удивляюсь. Здесь не присутствует почти ничего из двадцать первого века. Всё старенькое, но очень красивое. Почему-то вспоминаются фильмы, в которых устраивались балы, дамы красовались в шикарных пышных платьях. Я будто переношусь в прошлое, хлопаю ресницами, без возможности найти подходящих слов.