– Он что там, ворота сломать мыслит? – подхватил другой хмельной голос из левой башни. – Совсем, что ли… гык… оборзел?

Вот сволота, оба упились. Значит, за дорогой вовсе не смотрели, сошлись где-то в одной башне и квасили, потом разбрелись. Нет, старшому придется доложить. Его, Севрена, дело маленькое, но за охрану ворот он один отвечать не собирается…

– А вот мы щас его, – с угрозой донеслось из правой башни, – чтоб неповадно было…

Не успел Севрен подумать о том, что они затеяли, как сухо звякнула тетива, и стрела просвистела прямо над головой чужака-хальда и канула в темноту.

Хальд как стоял, так и остался стоять. Не шевельнулся. «От страха онемел, что ли, – удивился Севрен, испытывая даже некоторое облегчение, – а вдруг чужак Наместнику позарез нужен, а дозорные „камнюки“ пришибут ненароком». Ответ чужака показал, что он и не думал пугаться.

– Не шали, служивый, не люблю. Еще раз такое выкинешь – получишь свою стрелу в собственную глотку. А ворота сломаю. Даю десять минут.

Спокойный, холодный, властный голос чужака почему-то враз заставил Севрена поверить в серьезность его предупреждения. Сердце испуганно екнуло в груди. Маг, что ли, этот хальд? Простолюдин не может так говорить…

Похоже, «камнюки» тоже что-то почуяли. И малость протрезвели.

– Эй, вратник, Гораз говорит. Дуй к сотнице «неистребимых». Пусть передаст светлейшему, что у нас гость.

– А как же…

– Не сопрут твои ворота. Дуй, говорю. Сочтемся.

Ну еще бы. Если он к Наместнику явится «заквашенный», то вылетит со службы как пить дать. «Ничего, – с некоторым злорадством подумал Севрен. – Он уж постарается, чтобы Гораз не забыл этот должок».

Отставив в сторону арбалет, караульщик кинулся вниз по винтовой лестнице, ведущей с крепостной стены в город.

Погода оставляла желать лучшего – на дворе гроза бушевала с такой силой, что невольно возникали тревожные мысли о бесславной кончине Сияющего Города. Похоже, разгневанная Сфера на этот раз твердо намерилась утопить его в потоках воды, непрерывно низвергаемых из бездонного небесного брюха. Да что там говорить – ливень под вечер седьмого дня последней декады осени выдался просто небывалый. Нормальный хааскин, даже крайне озабоченный поиском заработка и пропитания, в такую погоду не высунул бы и носа за дверь, поэтому ничего удивительного не было в том, что народу в «Весельчаке» в этот вечер было более чем достаточно. Что может быть лучше, чем укрыться в уютном, теплом и сухом местечке, каковым с полным правом мог служить трактир «Весельчак»? Когда не только улицы превратились в мутные взбесившиеся ручьи, но и в воздухе носится столько воды, что, оказавшись за дверью, невольно норовишь пуститься вплавь после первого же вздоха, вообразив, что невесть как очутился в реке.

Старина Билок, хозяин трактира – высоченная костлявая орясина с красной небритой рожей висельника, облокотившись о стойку с удовлетворенным видом наблюдал за народом, собравшимся в его заведении: поздний вечер обещал быть прибыльным. Горел камин, распространяя живительное тепло по залу, двойки-тройки завсегдатаев вели негромкие беседы за небольшими квадратными столиками, не забывая смачивать луженые глотки, – кто кислином и вонючкой, если в кармане звенело не слишком много манов, а кто разномастным дро, если с манами все было в порядке. Недалеко от входа за отдельным столом барабанщик негромко выбивал ритмичную дробь, а его сосед флейтист выводил незатейливую мелодию. Рядом стояли бокалы с кислином, к которым музыканты время от времени прикладывались.

Кстати, благодаря особому покровительству Наместника, в зале «Весельчака» было куда светлее, чем в других подобных заведениях: десяток машаров, каждый размером с хороший мужской кулак, развешанных под потолком трактира на равном расстоянии друг от друга, доблестно боролись с подступающим сумраком Сферы. А хорошая порция дронтума и пара соблазнительных обладательниц красных юбок, мелькавших между столиками с полными кувшинами в руках, поднимала настроение даже у самых пропащих зануд. В общем, все было тихо и мирно, в соответствии с правилами, заведенными Наместником уже много лет назад.