Что могли предложить люди ирлингам? Территории – один из самых ценных ресурсов, которого у человечества было в достатке, несмотря на то что планету заполняла, по большей части, водная стихия. Над огромным океаном и воспарил когда-то остров ирлингов.

– Они чужаки. И всегда ими будут. Мелочные, недоразвитые… – с пренебрежением, сквозь зубы, выговаривал Советник.

Он тоже сегодня был не в духе. Да и идея союза с людьми, несмотря на достаточно продолжительную реализацию в будущем, его совершенно не прельщала.

– И именно тебе предстоит продумать план взаимодействия с ними, – улыбнулся Амон, похлопав друга по плечу. – Уж Зораксу я такое точно не доверю. – Поднявшись с кресла и отложив доклад ивори, он подошел к стеллажу и, облокотившись на него спиной, сложил руки на груди. – И, Фэйт, я тоже не в восторге, поверь. Однако, мне кажется, в тебе сейчас говорят не совсем мысли, сколько эмоции. Что случилось?

Друг неосознанно отвел глаза.

И Амон понял, что не прогадал.

– Не выспался, – только мрачно бросил в ответ Советник. – Думал о перспективах и прикидывал возможности.

О, его друг был бы в ужасе, наверняка, узнай, о каких именно перспективах размышлял Фэйт. О маленьких хвостатых перспективах с черными, как угли, глазами, и их завоевании.

А еще о возможностях, которыми он попросту не посмел бы воспользоваться…

– О, да ты, “драгоценный Фэйт”, – обратился Амон к другу на лад их воспитанницы, – всю ночь думал о докладе Зоракса? Я бы похвалил, да ты мне дорог не только как Советник. Спи спокойно, ничего не случится, пока мы держим узды правления в своих руках. Никто не посмеет перейти нам дорогу, ни сейчас, ни когда-либо. Помнишь, твоя двоюродная бабка напророчила в детстве, что у меня будет столь суровый верный стражник, что ни одна живая душа не посмеет причинить мне вред? – улыбаясь, повелитель шутливо поддел друга. – А если посмеет, будет уничтожен, не успев нанести роковой удар. Про тебя ж говорила, так что будь уверен и в нас, и в себе самом.

Амон любил друга, ценил его, считал братом. Не по крови, но по духу. И если Фэйт о чем-то переживал, повелитель не мог отмахнуться и пройти мимо. Ему было важно, чтобы его семья была счастлива. Вся его семья – Фэйт и Руна.

А Советник слушал друга и раздумывал о том, не прогадала ли его бабка со своими рунами? Да и не называла она его имени напрямую. Верность, дружба и любовь. Все вместе – ценный дар, крепкая нить. А если их противопоставить друг другу?

Этим утром, вопреки своим привычкам, кицунэ не торопилась покидать постель. За прошедшую ночь она, казалось, постарела лет на двадцать. На сердце легла тяжесть, воспоминания об инциденте с фавориткой Амона продолжали отравлять мысли. А кусок прошлой жизни, всплывший в сознании, был горькой ягодой, венчающей этот чудесный десерт из переживаний.

Лиса знала, память о всех жизнях, прожитых девушкой в форме духа, обязательно вернется в течении жизни. К тысячелетию, когда рыжая шерсть сменится белоснежной, Руна будет помнить всё.

Но почему сейчас? И почему именно эти? Ох, если бы она могла убежать от прошлого… Но лиса знала – в этом ее рок, и в этом ее сила.

Она должна быть достаточно собранной, чтобы вобрать в себя каждую ценную каплю дара, что развивался внутри, в тайне ото всех ирлингов.

Однако, она продолжала чувствовать, что остается неполноценной. Внутреннее сознание духа говорило ей об этом, оно, наверняка, и навевало определенные воспоминания. В них она должна была найти причины того, почему она такая, какая есть. И почему ее биологический отец семнадцать лет назад приказал увезти ребенка к заброшенным горам и оставить умирать под грудой камней.