– Ничего страшного, три метра доберём собранными камнями, – улыбаясь, отшутился Эдуард.

Ассоциативно я вдруг вспомнил, из своего альпинистского прошлого, что гора Хан-Тенгри в восточном Тянь-Шане имела высоту 6995 метров. В тоже время в Советском Союзе были четыре вершины, превышающие семь тысяч метров. Советские горовосходители, желая добавить к ним ещё один «семитысячник», попросили геодезистов провести более точные измерения высоты этой горы. По результатам высотных промеров получилось 6995.2 метров. Кто-то из руководителей этих измерений посоветовал каждому из, восходивших на эту вершину, альпинистов брать в рюкзаке немного земли, пока она не достигнет нужной отметки.

Понятно, что никто из нас не собирался досыпать альпийскую вершину, и мы не спеша продолжали шагать по горной тропе, которая витиеватой змейкой огибала окружающие остроконечные скалы, крутые обрывы и шумные водопады. Подъём был не очень сложный, и мы всё время не уставали любоваться красотами Доломитовых Альп. Поскольку наш отель находился на уже приличной высоте, хвойно-лиственный лес остался далеко внизу. Поэтому тропа вела нас по альпийскому лугу, в некоторых местах которого мирно паслись итальянские коровы. Наша новая попутчица Женя, поглядывая на одну из коричневатых таких бурёнушек, мечтательно проговорила:

– Посмотрите, пожалуйста, на неё, точь в точь, как на обёртке шоколадки «Milka», который я сейчас бы с удовольствием съела.

– «Milka» будем смаковать вместе с нашей Милой в Израиле, – таинственно улыбнулся Эдик, – а сейчас позвольте угостить вас элитным итальянским шоколадом «Modica».

Пока все наслаждались изысканным вкусом и энергетикой кондитерского изделия, Эдик громогласно объявил:

– А сейчас, господа хорошие, мы делимся на две группы: в первой я и моя жена, а во, второй, которую возглавляет Семён, все остальные.

– Чего вдруг мы должны разъединяться, – возмутилась Мила, – мы же одна команда.

– Коллектив-то один, – согласился Эдуард, – но подготовка разная: мы с Любой старые альпинисты, прошли Памир и Тянь-Шань, которые намного выше Альп. Мы с ней поднимемся на вершину напрямую, «в лоб», по скальному выступу, а Семён поведёт вас по горной тропе.

– Но мой муж тоже бывший альпинист, покорял Эльбрус, который тоже не ниже альпийского Монблана, – продолжала сердиться Мила.

– Послушай, Эдик, – вмешался в разговор я, – не ты ли перед началом нашего восхождения что-то говорил о технике безопасности, которую сейчас нарушаешь самым грубым образом. Не мне тебя учить, что без страховочной верёвки, карабина и крючьев никто не совершает такое опасное скальное восхождение.

– Вот именно, что не учить, – не глядя мне в глаза, подтвердил Эдуард, – у тебя, друг мой, только второй разряд по альпинизму, у моей Любы – первый, ну, а меня где-то валяется значок мастера спорта.

– Послушай Эдик, – вспыхнул я, – мы ведь, в конце концов, не вершины приехали покорять, а путешествовать по Европе.

– Так Альпы для меня и есть Европа, – согласился он, – не переживай, Сеня, до встречи на вершине.

Я тяжело вдохнул, мрачно осматривая опасный скалистый, под углом сорок пять градусов к горизонту, карниз, по которому начали подниматься Эдик с Любой, и повёл Милу, Женю и Мишу на вершину более лёгким путём. До неё оставалось всего четыре километра пути, и уже через час мы достигли её, радостно распевая «кто здесь не бывал, кто не рисковал, тот сам себя не испытал, пусть даже внизу он звёзды хватал с небес, внизу не встретишь, как не тянись, за всю свою счастливую жизнь десятой доли таких красот и чудес». Тысяча раз прав был Владимир Высоцкий, которому принадлежали эти, актуальные в данный момент, слова. Перед нами открылась, захватывающая дух, панорама волнистой линии горных хребтов Доломитовых Альп и возвышающиеся над ними шапки заснеженных вершин, ниспадающих к цветной палитре альпийских лугов и вечнозелёных хвойных лесов.