Господи, что же это такое с ней творится? Почти три месяца она старалась не думать об этом человеке, и вдруг! Стоило ему появиться, и земля просто ушла из-под ног. Неужели он ей небезразличен? Или это оттого, что они так странно расстались и осталась какая-то недосказанность? Ну, и ладно, хочется ему встретиться – пожалуйста, встретимся, поговорим. Это все равно ничего не изменит. «Как же! Не изменит! А чего ж ты тогда дрожишь осиновым листом?! Ты ж готова броситься в его объятия по первому зову!» – ехидно отозвался неожиданно реанимированный червячок.

Днем, собираясь на прогулку с дочкой, Наташа вдруг решила сделать макияж. Она подвела и без того выразительные серые глаза, слегка оттенила веки и прошлась неброской помадой по губам. Улыбнулась своему отражению в зеркале и слегка стрельнула глазками. Интересно, что он хочет ей сказать? Как себя поведет? Она, конечно, напомнила себе, что ничего уже не поправить, что они расстались навеки, что каждый пошел своей дорогой, но где-то глубоко-глубоко, на самом донышке души уже родилось трепетное предвкушение и не давало ей покоя. Она гуляла с коляской по аллеям парка в томительном ожидании. Конечно, он не сказал, что придет именно сегодня, но она-то его ждала! Ждала и на следующий день, и через день. «Ну, и ладно, ну, и пусть! Не очень-то и нужно!» – говорила она себе, но продолжала ждать.

В воскресенье они шли по парку вместе с Василием Петровичем. Он одной рукой катил коляску по скользкой дорожке, а другой поддерживал Наталью под локоток. Со стороны их можно было принять за счастливую семейную пару. «Вот встретился бы сейчас нам Саша и удивился. А я бы поздоровалась и гордо прошла мимо. Интересно, как бы он среагировал? Вот и пусть увидит, что я и без него не пропаду!» – думала Наталья, перебрасываясь с Василием Петровичем какими-то незначащими фразами. И вот она увидела его! Он шел навстречу, он явно узнал её, но вдруг резко остановился и повернул на боковую аллею. Внутри что-то оборвалось и ухнуло вниз, потом жаром поднялось к голове. Она еще старалась делать вид, что ничего не произошло, но настроение уже явно испортилось. Разговаривать со своим спутником ей совсем не хотелось, и неожиданно для самой себя она начала дерзить. Василий Петрович удивленно посмотрел на Наташу:

– Может быть, пора домой?

– Да, – раздраженно ответила она, – и поскорее.

Через день Саша появился у неё в ординаторской.

– Чаем напоишь? – спросил он с порога.

– Проходи, напою, – она взялась за чайник.

– Ты вышла замуж? – спросил Саша.

– Пока нет.

– Выходишь?

– Пока нет.

Разговор никак не клеился. Они молча пили чай, стараясь не смотреть друг на друга.

– Прости меня, Ташка… Я повел себя… как дурак… как сволочь последняя. Ты все сделала правильно. А я смалодушничал, не поддержал тебя. Мы могли бы сейчас быть вместе. Тебе ведь хорошо было со мной?

Она молча кивнула. В горле стоял комок, говорить не было сил. Он, волнуясь, продолжал:

– И мне с тобой было как ни с кем другим… Тепло как-то, уютно… Я очень хотел бы все вернуть. А ты могла бы простить меня, Таш? Могла бы снова мне поверить?

Наталья пожала плечами.

– Я не тороплю тебя… ты подумай, – проговорил он негромко и ушел.

Она долго сидела, глядя в одну точку. Ну, почему все так? Почему он не пришел к ней с этими словами сразу, еще тогда, когда она их ждала? Когда надеялась, что он одумается. Хотя, какая разница? Главное – он пришел, он раскаивается. Она еще может все изменить. И тогда они будут счастливы. Ну, чего греха таить, ведь ей его так недоставало. Его объятий. Его нежных теплых губ. Она просто заставила себя не думать о нем. Конечно же, она его простит. А почему бы и нет? Да она уже простила. Господи, какое же это счастье, когда любимый человек в тебе нуждается!