А потом её отняли у меня.

— Однажды в тебе проснётся магия, моя девочка, ведь ты здесь не просто так, — шептала мама каждый раз, когда укладывала меня спать.

— Ты не так дурна, как мне думалось, — заключил инквизитор после недолгого молчания.

Глаза широко распахнулись от возмущения, и я уже хотела сказать, как много женихов сваталось ко мне, но вовремя осекла себя: не следует дразнить зверя и вступать в его игру. Я понятия не имела, зачем Дамиану потребовался этот брак, но свою цель помнила хорошо: убить инквизитора и сбежать как можно дальше отсюда.

— Зачем тебе потребовалось прикрывать нарушившую обет мирного соглашения дочь старейшины? — сощурился Дамиан. — Тот факт, что она забеременела от другого, не должен был волновать тебя… Почему ты прикрыла её? Ты ведь допускала себе мысль, что я могу разгневаться?

Я приоткрыла рот и тут же закрыла его.

Откуда он всё это знает?

Мы были уверены, что он не обнаружит подмены до того момента, пока не окажется на брачном ложе со мной…

А ему известно куда больше.

Неужели кто-то поведал ненавистному инквизитору правду? И кто мог знать её? Кроме меня, старейшины, его дочери и её избранника, с которым она и сбежала сегодня ночью, никто не знал о подмене. Даже священнику неизвестно, что он обвенчал с инквизитором «фальшивку». Кроме того, боги ничего не имели против этого брака, одобрив его.

— Я не думал, что ты заговоришь так просто и поделишься своими секретами. Отдай мне оружие и назовись.

До боли закусив нижнюю губу, я сощурилась и внимательно посмотрела на супруга, который пока ещё не стал им полноценно. И не станет. Я не собиралась ложиться в его постель.

— Ор-ружие? Я всего лишь хотела защитить своё поселение от вашего гнева.

— Поэтому напичкала себя флаконами с эфирами и ядовитыми зельями, которые должны затуманить мне рассудок и обездвижить, чтобы ты проткнула моё сердце отравленным ножом?

Жар прилил к щекам, а я с ужасом смотрела на инквизитора, думая, что могу сказать в своё оправдание. Кожу на голове покалывало, наверное, именно это состояние и называли «волосы дыбом встали»? Дышать стало труднее, будто воздух в карете раскалился и теперь обжигал лёгкие.

Переведя взгляд в окно, я устремила его на небеса. Если боги видели всё это, то почему они позволили мне попасть в ловушку? Мне казалось, что я продумала всё «от» и «до», но где-то я просчиталась.

Мог ли инквизитор поймать дочь старейшины?

И если так, что он сделал с ней?

Убил?

Ужас заполонил каждую клеточку тела, а руки затряслись. Я облизнула пересохшие в мгновение губы и нервно дёрнула ими, пытаясь улыбнуться. Что ещё мне оставалось сделать? Признаться, что я собираюсь убить его?

— Ненавижу, когда меня вынуждают повторяться, но я всё-таки повторю своё требование: отдай мне все яды и оружие.

— У меня ничего нет, — сухо пролепетала я, зыркнув на инквизитора.

Может, он ткнул пальцем в небо, решив испытать меня?

— Избавляться от этого по-хорошему ты не хочешь… — заключил Дамиан. — Ладно. Поступим иначе.

Инквизитор вытянул левую ладонь, кожа на которой воспалилась и теперь наверняка болезненно пульсировала, как и у меня, от магической печати. В ту же секунду я вскрикнула и схватилась за горло в попытке освободиться от незримых пут, сдавливающих и лишающих дыхания. Хватая ртом воздух, я не могла втянуть его в лёгкие. Голова закружилась от недостатка кислорода. Тело онемело. Неужели убьёт?

— Ты отдашь мне оружие, моя дорогая супруга? Или мне придётся стать вдовцом ещё до нашей первой ночи? — спросил Дамиан, продолжая сверлить меня полным презрения взглядом.

Выждав несколько секунд, инквизитор всё-таки отпустил магические путы, и я захлебнулась кашлем, жадно хватая ртом воздух. С ненавистью посмотрев на мужчину, я постаралась отдышаться. Сердце разрывалось на части. Ещё несколько мгновений, и я могла задохнуться. Он знал, когда следует отпустить, наверняка, отец хорошо обучил сына пыткам. Я читала, что инквизиторы делали с ведьмами раньше — это ужасно. И вот теперь испытала малую толику на собственной шкуре.