Луна: В первый день съемок Алек принял меня за ассистентку и потребовал принести ему кофе.

Алек: Попросил, а не потребовал. Давай не будем вдаваться в подробности, но да, я так и сделал. И только представь, как отреагировала вспыльчивая девушка, которая сейчас сидит рядом со мной.

Луна: Я невзлюбила его. Он был конкурентом и уже проигрывал.

Алек: Мне было совершенно плевать на шоу, я мечтал, чтобы оно скорее закончилось. А потом понял, что поступаю как плохой брат, поэтому… начал стараться.

Луна: Знаешь, что это означает? Он ходил за мной по магазину, где продается все для выпечки, и пытался научиться печь торт.

Алек: Я уронил орехи, она помогла мне собрать их и узнала меня. Потом сжалилась надо мной и показала, как испечь торт, чтобы помочь Тэду.

Луна: Тот день в моей квартире изменил все. Я не видела в нем соперника, для меня он был братом участника, который пытается повлиять на ситуацию.

Алек: Она создана для серьезных отношений, поэтому вскоре после этого я пригласил ее на свидание.

Луна: А прошлой весной мы поженились.

– Может, вы уже перестанете целоваться? Вообще-то я пришла сюда поужинать в вашей компании, а не наблюдать за вашим обменом слюнями.

Лотти замирает и оглядывается через плечо.

– Но ведь он так вкусно пахнет. Чувствуешь?

– Нет, потому что он не мой парень.

Хаксли приподнимает сидящую у него на коленях Лотти и усаживает ее на диван, который они вдвоем занимают, а затем сжимает ее подбородок.

– Пойду проверю, как там пицца. – Он быстро целует ее и встает. – Келси, налить тебе еще?

Протягиваю ему бокал:

– Спасибо, буду благодарна.

У Хаксли отличная коллекция вин. Он сам редко отдает предпочтение вину, поэтому я всегда стараюсь уменьшить количество бутылок, когда прихожу сюда на ужин, а это случается по крайней мере раз в неделю. И я всегда выбираю улицу. Хаксли и Лотти живут недалеко от Беверли-Хиллз, в районе Флэтс. Они обитают в великолепном доме в прибрежном стиле с белыми стенами и черными деталями. На заднем дворе имеется фееричный пейзажный бассейн, который тянется по всей длине участка, и дорогая, но чрезвычайно удобная мебель для патио. Высокие пальмы добавляют уединения. Их задний двор – мое любимое место.

Когда жених сестры исчезает в доме, Лотти наклоняется ко мне и спрашивает:

– Келси, помнишь тот вибратор, который я показывала тебе тем вечером?

– Да.

Она оглядывается через плечо, проверяя, где Хаксли, а затем продолжает:

– Я отключилась. Хаксли пришлось встряхнуть меня, чтобы я очнулась. Он больше не хочет использовать его, хотя я умоляю об этом.

Продолжая оставаться невозмутимой, комментирую:

– Как мило. Поздравляю с ярким оргазмом.

Лотти хмурится.

– Эй, я слышу в твоих словах сарказм?

– И как тебе удалось так быстро раскусить меня? – Закидываю ногу на ногу, жалея, что попросила еще вина.

– Хм, ты странно себя ведешь. Что происходит?

Вздыхая, смотрю своей сестре в глаза и признаюсь:

– Я очень рада за тебя, Хаксли и вашу любовь, но я одинока, и мне тяжело смотреть на вас.

– Ты завидуешь? – спрашивает она.

– Да, – отвечаю, даже не пытаясь скрывать правду. Лотти – моя лучшая подруга, и я рассказываю ей все, даже если тем самым показываю себя не с лучшей стороны. – Я очень завидую тому, что у тебя такие прекрасные отношения с мужчиной, который боготворит тебя, в то время как мне остается лишь мечтать о любом виде отношений.

– А вот и неправда, – возражает Лотти, в этот момент Хаксли возвращается и протягивает нам обоим по бокалу вина. – Как насчет Джей Пи?

– О, я тебя умоляю, – стону я, а затем извиняюсь перед Хаксли: – Не обижайся, ведь он твой брат, но Джей Пи – болван.