Я стряхнула с себя наваждение, в буквальном смысле несколько раз энергично покачав головой. Нет, только не в этот раз…

– Макс, все будет хорошо с Гердой, не расстраивайся, сейчас приедет мой муж…

– Муж…

Макс, не отпуская меня, легко поднялся с колен, поставил меня рядом и резко отошел в сторону.

– Выйди, Бахметева. Сейчас просто выйди из сарая! Я хочу побыть один. За помощь – спасибо. Не прошла мимо убогого.

Я опешила…

– Черт возьми, Юренев, ты повторяешься! Уже в третий раз ты гонишь меня! Только я никогда к тебе не лезла первой! Даже тогда, после выпускного, если бы не получила записку, не пришла бы в кабинет физики. Ты написал, что не можешь без меня, а я шла сказать, что вполне могу! Без тебя могу, Юренев! Ты не дал мне рта открыть, помнишь этот поцелуй? А после этого вспышки камер, гогот пьяных парней и насмешливое лицо Корецкой. Больно было, черт возьми! И сейчас больно. Ты – тот, кто с удивительным постоянством бьет меня по живому, Юренев! Только я и сейчас не могу понять – за что?

Не дожидаясь ответа, я шагнула за порог и увидела, как от парковой дорожки к сараю бегут мой муж и Петр, которого я отправила встретить Игната у входа в парк.

Я смотрела, как, неуверенно схватившись за дверной косяк, из сарая выходит Юренев и, сделав два шага, устало прислоняется спиной к стволу клена, снимает очки, потирает переносицу. Как Игнат и Петя заходят внутрь сарая, оставив дверь распахнутой.

Я могла смотреть на Макса, не опасаясь быть замеченной. Жадно, торопливо вглядывалась в черты лица, отмечая каждую новую морщинку, седые волоски в щетине и абсолютно белые виски. Он постарел. Не возмужал, не повзрослел, утратив юношескую свежесть, а именно постарел. Лицо осунулось, заострился подбородок, выделив скулы. Но самыми пугающим был застывший в неподвижности взгляд. Я громко вздохнула, не в силах сдержать жалость.

Видимо почувствовав, что его пристально рассматривают, Макс, словно защищаясь от непрошеного внимания, надел очки, которые до этого держал в руке.

– Кстати, с днем рождения! Не знаю, что пожелать тебе… счастья? Наверное, ты и так счастлива?

– Спасибо, Макс, – сдержанно поблагодарила я, сама забыв, что сегодня мой день рождения.

– Простишь меня когда-нибудь, Аська? – спросил он, как-то безнадежно усмехнувшись.

Я промолчала. Что я могла ответить, простив и оправдав его уже давно, когда узнала, что вместо университета он загремел в армию. Соня сообщила мне об этом с неким торжеством. Видимо, надеясь, что я обрадуюсь (настигла-таки кара обидчика), она никак не ожидала от меня такого бурного потока слез. А я оплакивала несбывшуюся мечту Макса…

– Понятно… что ж, переживу и это. Уже привык… без тебя. Живу один.

«Господи, что он несет? „Без меня“ он уже десять лет! И по своей вине! Привык… да просто думать забыл, кто такая Ася. К чему сейчас все это? Запоздалое покаяние. Зачем оно ему? Просто прими эти слова как минутную слабость, Бахметева!» – приказала я себе. А вслух неожиданно коротко и сухо произнесла:

– Давно простила, Макс.

Из сарая вышел Петр, за ним, согнувшись в дверном проеме чуть не вдвое, Игнат с Гердой на руках.

– Петя, – тихо окликнула я парня, – вот тебе деньги на такси, поезжай сейчас с ними, потом проводишь Максима Павловича домой. Прямо до дверей квартиры. Герду наверняка оставят в клинике. Мобильный у тебя есть?

Петр достал из кармана куртки телефон далеко не новой модели.

– Это мой номер. – Я продиктовала цифры и дождалась, пока парень их наберет. – Позвони потом. Сделаешь? Меня зовут Асия Каримовна. Преподаю в математическом лицее на Троицкой.