Потом мы прогулялись с императором, он поблагодарил за Джоржи, теперь он меньше опасается за его жизнь и надеется на выздоровление сына, чтобы, в случае чего, он мог возглавить страну. Я сказал, что практически не знаю Николая (на самом деле знаю из литературы гораздо больше, чем о Георгии и Михаиле, вместе взятых, тем более что результат его правления, как говорится, – «на табло»), но Георгий в качестве наследника-цесаревича мне кажется серьезным и вдумчивым, тем более он борется с болезнью, а это закаляет характер. Видел в кабинете у Георгия много книг, и там не было бульварных романов или обилия развлекательной литературы. Из развлекательной – только собрание сочинений месье Верна, из чего Джоржи вообразил, что я не то капитан Немо – изобретатель «Наутилуса», не то – Робур с его воздушным кораблем.

– А с кем же ему тебя сравнить, я и сам удивляюсь тебе, сколько ты всего напридумывал. Вот завтра возьмешь и скажешь: «Царь, „Наутилус“ пришвартован у Дворцовой набережной и к походу готов».

– Государь, как только будет готов к походу, непременно доложу!

– А как твоя тяжба с немцами? И что по взрыву на заводе?

– Проиграл, беглый химик принял немецкое подданство и процесс прекращен. Правда, если он пересечет границу Империи, то его арестуют. По взрыву, пока ничего нового, идет следствие, но техническая экспертиза показала, что в патрубке, через который в котел поступала концентрированная кислота, пошла коррозия, и ее не было видно изнутри при осмотре котла, который проводился регулярно. Инспекция даже удивилась, насколько хорошо на фабрике поставлено дело по техническому надзору, и вынесла это в отдельное решение по процессу. То есть в какой-то степени это – стечение обстоятельств и несчастный случай. Жертв вообще можно было избежать, если бы начальник цеха, уходя домой не закрыл второй вход – люди бы просто покинули помещение, хотя цех было уже не спасти. Цех можно новый построить, еще лучше старого, а вот жизни человеческие не вернешь.

– Слышал, что у тебя рабочие живут лучше, чем на остальных фабриках, жалованье ты им платишь больше и жилье даешь, школы и больницы построил. Но бунт у тебя все равно был и не один! Почему?

– Первый раз студент-марксист организовал кружок и сбил с толку рабочих. Второй раз – толпа устроила самосуд над тем самым начальником цеха, что дверь в цех закрыл.

– Говорят, что ты в обоих случаях сам говорил с бунтовщиками, не боялся, что и тебя растерзают?

– Конечно, боялся, государь, первый раз почти тысяча человек у заводского управления собралась, а у меня три десятка инженеров и техников и три револьвера на всех, а второй раз я один был, думал всё – сейчас кто крикнет «Бей», и ведь забьют, и пистолет не спасет… Да ведь бунтуют вчерашние крестьяне, что грамоты не знают и на строительстве и подсобных работах заняты, у них склонность к бунту в крови, вот моих старообрядцев и вообще тех, кто давно работает, среди бунтовщиков я не видел.

– Да, народ тебя слушает и подчиняется, ты с ними даже без полиции справился, я вот думал тебя наместником на Дальнем Востоке сделать, там сейчас навстречу западному пути Транссиб с востока строят, так теперь называют Великий Сибирский путь, опять и старообрядцы твои поехали туда, на Амур, а потом подумал, кто же мне Георгия вылечит?

– Транссиб нужен, государь, без него Дальний Восток не освоим, случись война с теми же китайцами, у нас войска перебросить нечем. Я вообще двухпутку бы строил, но хотя бы один путь пустить…

– Ты думаешь, что с китайцами воевать придется? А мне вот предлагают по их территории дорогу до Хабаровска и Владивостока пустить, там, мол, ни гор, ни тайги – ровная степь.