Сидение в тюрьме «Санте», как можно догадаться, здоровья моему Иван Иванычу не прибавило. Но юмор он французский оценил: надо же, какие они все парижане веселые ребята, каламбурщики. Ведь «санте» в переводе на язык А.С. Пушкина – «здоровье». Еще мой наставник проникся глубоким уважением к творцу этого нетленного архитектурного шедевра, так украсившего Париж – Эмилю Водлемеру. По прибытии в Москву все книги про него в нашей библиотеке в Лесу перелопатил, даже в «Ленинку» по такому случаю записался!

К сожалению, на кэгэбэшном вертолете с ракетами воздух-земля за бедным Ваней из Белокаменной никто не прилетел. Хотя в Лесу тогда добровольцы на руке очередь записывали, на западный фронт просились, отомстить за коллегу и вызволить его, горемыку, из полона! Однако нашего узника свои в беде не бросили. Вернули его домой без «психических атак» в стиле генерала Владимира Оскаровича Каппеля. Это тот, который принял поистине геройскую смерть в 36-летнем возрасте у разъезда Утай, близ Нижнеудинска, спасая гибнущую армию Восточного фронта ценой собственной жизни. Пресса Белого движения еще написала про него: «геройски погиб, преградив путь красной заразе…»

Обошлось и без ночных массированных ракетно-бомбовых ударов по Парижу. Просто по-тихому, но не без сложностей обменяли нашего героя на какого-то «французика из Бордо», второго секретаря посольства Пятой республики в Берлине. По просьбе председателя КГБ исполнительные подчиненные большого друга СССР Маркуса Вольфа виртуозно прихватили милейшего французского «дипломата» за розовые ягодицы, даже не порвав колготок. Все-таки в дефиците тогда были! А взяли его за то, что он, ух, противный, нагло приставал к нашему дяденьке-полковнику из штаба Группы советских войск в Германии. Шалунишка предлагал вояке «пакетик леденцов и прокатиться на шарабане». А еще товару там всякого диковинного, колониального. Или пиастров заморских, на выбор.

В общем вертолет с красными звездами на борту за Ванюшей так и не прилетел. Зато после возвращения на Родину ему в Кремле вручили боевой орден, а вскорости и ордер на квартирку в престижном районе обломился. Вот так-вот!

– Вот вы, патрон, говорите, что источника надо любить, – примирительным тоном сменил я тему. – А если это – дама? – попытался сострить.

– Гендерные признаки здесь абсолютно ни при чем, – отвечал он вполне серьезно (пришлось потом в словарь лезть, значение слова мудреного узнавать). – Все равно беречь надо, холить и любить. Тем более, если это баба.

– А вдруг она страшнее атомной войны, – начал я провоцировать наставника.

– Ты что, милый друг? Помнишь третий закон Ома: «Некрасивых женщин не бывает…» Вот и следуй ему свято.

– А вдруг дело дойдет до «постели», а я женат? Что начальству тогда докладывать? Врать, что мы обсуждали последние аудиозаписи лютневой музыки XVII века и пили чай грузинский с сушками? – Не умничай, Серж, – спокойно ответил наставник. – Поверь, тебе это не идет. – Помни, что в разведке все или почти все уже было задолго до тебя. В разных вариантах, но было. И с постелями случилось столько увлекательных историй, что даже маститые романисты выстроились бы в очередь, чтобы послушать про разведадюльтеры на самых разных уровнях.

Тему любовных контактов в рамках «работы» наставник, к моему глубокому сожалению, закрыл, но успел поведать, как один наш товарищ «случайно» вербанул достаточно высокопоставленную секретаршу то ли из МИДа, то ли из минобороны в одном живописном афроевроазиатском уголке планеты. Девушка оказалась не только жадной до любви, но и умненькой. Она быстро поняла, что русскому «дипломату» нужны не только плотские утехи, но еще и разные документы о жизни ее маленькой, но гордой страны.