– А известно, где потерялись иконы? – спрашивает Карменту Катя после того как поздоровалась с ним.

– Да, конечно. Одна утеряна в Анкаре.

– Отлично!

– Едешь на поиски? – шутит Кармента.

– Я бы с удовольствием, но люди за святыню готовы перебить друг друга.

– Ты права.

– Так что никому не говори!

– О чём ты, подруга, кто мне поверит?

– Фёдор Конюхов, а его беречь надо!

– Точно, я как-то об этом не подумала.

– А ты веришь в библейские факты?..

– Даже не знаю, Кать.

– Лично мне кажется, все те события, отчасти, правдивы, за исключением того, что первые люди расхаживали по саду голышом. Не поверю, чтобы Творец приобщал к разврату, – утверждает Катя. – В голове другое не укладывается!

– Что именно?

– Непорочное зачатие.

– То есть, чуда не было?

– Я этого не говорила. Но посмотрев недавно с бабушкой один фильм, документальный, мы разошлись с ней во мнениях. Там говорилось, что Иосифу вначале приснился сон, где Творец попросил его о наследнике. А уже потом они с Марией зачали ребёнка также, как все. Бабушка наотрез отказалась соглашаться с версией фильма, а я, напротив, согласилась. Нет, ну серьёзно, это из ряда фантастики. Что Он вдохнул в Неё ребёнка что ли?..

– Кстати, а ведь это многое объясняет!

– Да. Но имя-то Творца нам, по-прежнему, неизвестно, – говорит опоздавший гот, отпив немного пива.

– А людям и не нужно это знать, – отвечает ему Васильева, – Можно лишь предположить, что Его фамилия – Христос!

– Я очень люблю дискуссии, но с тобой спорить бесполезно…, – с улыбкой высказывается Милония в адрес Кати.

– Верно! – размышляет вслух Хельм, – По некоторым сведениям, Богородицу зовут Мария Лагони, а Её мужа Иосиф Дано. Вопрос: «Почему Господь наш носит другую фамилию?».

– Я от тебя в восторге, Катюш! – добавляет Кармента. (Угостив Хельма огоньком, Катя закуривает сама и благодарит его девушку за лестный отзыв).

– К чёрту стереотип о глупости блондинок, ты – прелесть, – комплимент от только что пришедшего гота.

– Спасибо! – говорит ему в ответ Катя и, выпустив струйку дыма, продолжает с ним диалог: – А ты – джентльмен!

– Ага.

– Ты, случайно, не Андрей? Мне гадалка сказала, что моего парня будут звать Андреем. Я его себе представляла таким, как ты: интеллигентным красивым. (Компания смеётся).

– А других имён нет в списке наречённых?

– Слава Богу, нет. Иначе запуталась бы в них, – смеётся Васильева. – Но я уверена, мы найдем общий язык!

– Не сомневаюсь, – со смехом отвечает гот.

– Как тебя зовут?

– Клур.

– А по-русски?

– Любимый.

– Хи-хи!

– Да-да-да.

– Очень приятно!

– Взаимно!

– Это что за язык?

– Древненубийский.

– Необыкновенно…

– Спасибо, – отвечает Клур.

– А какое же имя тебе дать?.., – задаётся вопросом Хельм и целует свою избранницу, прильнувшую к нему спиной.

– Пожалуй, я назову себя… Долорес, – отвечает Катя. – Всё дело в том, что ещё подростком, я очень полюбила Наталию Орейро, а поскольку моё знакомство с её творчеством началось с песни Cambio Dolor, мне показалось символичным назвать себя Долорес.

– А почему не Милагрос? – спрашивает Васильеву Милония.

– Милагрос – это чудо. Безусловно, в чудеса я верю, но сейчас в моём сердце боль изнутри закрылась.

– Я уверена: однажды, у тебя получится поменять боль на чудо.

– Спасибо.

– Мне нравится, – говорит Хельм.

– И мне! – говорит Кармента.

– Спасибо.

– «Y ahora me muero de amor si no estas, me muero y no puedo esperar», – напевает Милония строки из знаменитой баллады Орейро.

– Ушам своим не верю, тебе нравится эта песня?!.., – восклицает Катя.

– Услышав впервые эту песню, я просто влюбилась в неё; в то, как Нати её спела. Чувство, будто она порвала свою душу на лоскутки и обернула ими каждую нотку. Когда от песни плачешь и улыбаешься, надежда ещё не умерла.