– Вы ошиблись, – сказал Вакано. – Не знаю, что вам там показалось, но…

– Вы опять неправильно меня поняли, доктор, – сказал Чжан Ванли. – Я не собираюсь вам угрожать, шантажировать. Вы скажете «нет» – и я повернусь и уйду. И никогда не напомню вам о нашем разговоре. Но почему надо сказать «нет»? Ведь вам нужно отрабатывать методику. Вам нужны добровольцы. Я доброволец.

– Да, но… это процедура очень долгая, иногда болезненная… И я повторяю – я точно не знаю, какие будут последствия…

– Я не боюсь боли, – ответил Чжан. – И времени тоже не боюсь. Нельзя жалеть времени, проведенного в пути. Если есть Путь – время не важно. «Дорога в тысячу ли начинается с одного шага», – сказал мудрец. И еще он сказал: « Побеждает тот, у кого больше выдержки». У меня достаточно выдержки.

– Итак, я вижу, все в сборе, – сказал Мартин Брокелен, оглядев зал. – В основном все. Двое коллег, к сожалению, опаздывают, у них забарахлила автоматика. Но ждать мы уже не будем. Если никто не возражает, я предлагаю…

– Минуточку! – прервал его Варгас. Ему с самого начала не нравилась вся эта затея, и он еще на Земле решил нарушить план председателя Галактического совета. Что идея внеочередного заседания, причем не на Земле, в штаб-квартире Галактической комиссии и самого Совета, а здесь, на Луне-Главной, принадлежит Брокелену, он не сомневался. Ему, кому же еще? Председатель и его единомышленники давно вынашивают планы поменять обычаи, сложившиеся за последние сто лет.

– Минуточку! Прежде чем мы начнем заседание, мне хотелось бы узнать, почему мы собрались именно здесь, а не в Лондоне? И почему нельзя было дождаться очередного заседания – ведь оно должно пройти через три месяца?

– Да, мне тоже это интересно, – поддержала его Жаклин Лара, представлявшая интересы Марса. – Вам не кажется, уважаемый сенатор, что здесь, мягко говоря, не слишком удобно?

Она повернула голову направо, потом налево, словно приглашая всех оценить окружающее убожество. Да, конференц-зал Луны-Главной явно не отвечал масштабу такого мероприятия, как заседание Галактического совета. Когда-то здесь проходили пресс-конференции, посвященные началу освоения Марса, заседания астрономов и ракетчиков. Но с тех пор прошло более ста лет. Потертые кресла скрипели, угрожая развалиться; система синхронного перевода барахлила, порой выдавая вместо фраз неразборчивое бормотание; экран, на котором демонстрировались графики и фотографии, сопровождавшие выступления, выдавал изображение с полуминутной задержкой – словно его передавали не с устройства, стоявшего здесь же, в зале, а откуда-то с Земли. Вдобавок техники так и не смогли наладить кондиционеры, и в зале стояла жара. Заседание еще не началось, а члены Совета уже обливались потом и завидовали своим помощникам, экспертам и немногим приглашенным журналистам – поскольку те не уместились в зале, их разместили в двух соседних комнатах, а там, как рассказывали, кондиционеры работали нормально.

– Почему мы должны терпеть эти неудобства? – продолжала представительница Марса. – И почему нам не раздали тезисы доклада и проекты основных документов, которые мы должны принять?

– Хорошо, я отвечу, уважаемая госпожа Лара, – произнес Брокелен, вставая. Его длинное, покрытое веснушками лицо от жары почему-то не краснело, а делалось еще белее, бледно-голубые глаза смотрели твердо; председатель Совета не выглядел ни растерянным, ни смущенным; он был готов отстаивать свою правоту. – Я отвечу вам, и господину Варгасу, и всем остальным. Мы собрались здесь, а не на Земле, чтобы ощутить дыхание проблемы, которую нам необходимо решить. Ощутить ее привкус. Вот она, эта проблема!