Дальше Эмиль взывал к родственным чувствам сестренки, намекая, что Семья – это святое, и т. д. Наконец он простился. Тайни сзади скомандовала комму остановить просмотр. Когда подобралась? Алекс обернулся. Китиарка была в мягких широких брюках и свободной блузе с длинными рукавами. То и другое было призвано скрывать ее фигуру, но каким-то непостижимым образом ее только подчеркивало. А может, дело в воображении Коллингейма. Такими темпами эротика ему начнет видеться даже в абстрактных пятнах стеновых панелей.

Следов пролитой жидкости уже не наблюдалось: она успешно впиталась поверхностью столика и полом. Роул со снобизмом, достойным лучшего применения, убрала опрокинутую кружку в отделение для грязной посуды. Вынула чистую чашку, наполнила ее и осторожно придвинула столик к Коллингейму. Не собрался он ничего опрокидывать. Он конечно, дикий, брутальный и незашуганный, но не до такой же степени!

– Код «Гамма», – стала пояснять Роул обычным нейтральным тоном, – это название модели поведения в условно-агрессивной среде. Предполагает нейтрально-доброжелательное поведение в пределах принятых в сообществе социальных норм. Минимизацию межличностных отношений. Повышенные требования к технике безопасности.

– Как ты себя и вела? – уточнил Алекс.

– Нет, я себя вела в стандартном режиме одиночек. По данным Стоунбридж, общество Атована не проявляло агрессивности к нашей культуре. Мои наблюдения это подтвердили. Когда я улетала, прогноз был благоприятный, – в тоне китиарки промелькнули нотки оправдания.

– Но что-то пошло не так… – продолжил за нее Коллингейм.

Тайни кивнула.

– Слушай, а когда ты успела познакомиться с профессором Фитом? – вспомнил детектив. – Консультировалась у него по синдрому Хардена?

Роул поморщилась, глотнула из кружки и вернула ее на стол. В исполнении китиарки это вульгарное действие приобрело аристократический шик.

– Нет, я пересеклась с ним, когда в первый раз сюда прилетела. Мне пришлось объяснять, почему службы Китиары узнали о смерти Стоунбридж прежде, чем вы. К нему обратились как к эксперту.

– И как он?

– Как он. Светило местной медицины. Этим всё сказано.

– Ярым антикитиарцем он был уже тогда или стал им после общения с тобой? – поинтересовался Алекс.

– А с чего ты взял, что он противник Китиары? – удивилась Роул.

– С его слов.

– Странно. На меня от такого впечатления не произвел, – задумчиво произнесла Тайни. – И Эмиль ничего не говорил… О Фите он вообще мало рассказывал, – девушка подняла взгляд на детектива. – Разве что вскользь упоминал. Формально профессор руководит работами по Хардену, но по факту, как я поняла, около десяти лет назад болезнь официально признали неизлечимой и исследования, как таковые, по ней прекратили. Поэтому всерьез нашу группу никто не воспринял. Фит и мешать им не мешал, но и помощи особой не оказывал.

А по словам Смита, всё было совсем не так. Впрочем, Роул-младший не обязан жаловаться сестренке на каждого злого дядю, который его обижает. К тому же он мог не знать, как обстоят дела на самом деле. Китиарцев профессор, скорее всего, не трогал. А наученные горьким опытом атованцы могли и не докладывать, по какой причине перестали заходить в гости к коллегам.

– Что еще он рассказывал?

– Давай, я дальше включу. Здесь не все его записи, – уточнила Тайни. – В большинстве своем они носят личный характер. Поэтому я сделала подборку того, что имеет отношение к делу.

Алекс не слишком поверил в то, что ничего интересного в других записях не было. Но к этому вопросу он сможет вернуться позже. Тайни запустила следующее галописьмо.