Однако то, что наш мозг не посвящает нас во все свои дела, еще не означает, что происходящие в нем подсознательные процессы не важны или не имеют последствий. На самом деле наше восприятие, мысли, убеждения, наш выбор – все это формируется в процессе скрытой деятельности мозга. Обладающие богатым воображением психологи придумали различные метафоры для описания нашего ошибочного ощущения, что мы осознаем и контролируем все то, что происходит у нас в мозге. Как выразился Дэвид Иглмен, «ваше сознание – ребенок, пробравшийся на борт трансатлантического парохода: он собирается проплыть весь маршрут, не ведая о существовании огромных механизмов под палубой»{19}. Социолог Джонатан Хайдт сравнил сознание с человеком, сидящим на спине слона: натягивая поводья, человек может упросить и убедить слона идти в том или ином направлении, но к концу дня слон захочет пойти куда ему вздумается, а ведь он намного крупнее нас{20}. Психолог Даниэль Канеман, одним из первых начавший изучать скрытые предрассудки и стереотипы, описал разделение обязанностей между нашими сознательными и бессознательными психическими процессами в кинематографических терминах. «Если вдруг (что маловероятно) по этой книге снимут фильм», в котором оба режима мышления будут играть свою роль, то сознание «будет второстепенным персонажем, который считает себя героем», – писал Канеман{21}.

Я тоже хочу предложить метафору, но ближе к нашей теме. Мы считаем себя кукловодами, полностью контролирующими свои умственные способности. Однако на самом деле мы марионетки, связанные с нашим молчаливым бессознательным невидимыми ниточками, мы пляшем по его желанию, а потом приписываем себе лавры хореографа.

Значит ли это, что теории заговора по сути своей иррациональны, безумны, глупы, бестолковы, фантастичны или патологичны? Некоторые специалисты вдохновенно презирают и высмеивают конспирологические теории, считая их результатом нарушенного мышления, которого у нормальных людей быть не может. Из-за такого негативного отношения усиливается напряженность между конспирологами и их критиками. Что касается самих конспирологов, то для них более неприятно, когда человек ищет психологические причины для объяснения веры в теорию заговора, чем когда просто не соглашается с ними. Это выглядит попыткой опозорить людей, верящих в теории заговора, или даже поставить на них крест, признав психически неуравновешенными.

У меня другая цель. Эта книга – не список теорий заговора, не каталог странных идей, в которые верят некоторые люди. Я не собирался выделять конспирологов в отдельную, чужеродную нам группу или рассказывать поучительную историю о неправильном способе мышления. Накопленные за последние несколько лет научные данные рассказывают гораздо более интересную историю, которая касается нас всех. Майкл Биллиг, одним из первых начавший исследование конспирологического мышления, предупреждает, что, когда дело касается конспирологии, «легко переоценить ненормальность того, что на самом деле представляет собой достаточно обычное явление»