«Ты же старше, ты должна быть разумнее», – сердито выговаривала Маргарита Григорьевна маленькой Нине, минуту назад буквально снятой случайным прохожим с железной изгороди, за пику которой девочка зацепилась подолом своего пальто, когда пыталась перебраться со двора на улицу. Детям надоело гулять, и они решили вернуться домой через парадное крыльцо, не дожидаясь, пока кто-нибудь из взрослых откроет им дверь черного хода. Однако шустрый Ванька, лихо перемахнувший через забор, не доставал до звонка, и, пока он подпрыгивал на крыльце, пытаясь коснуться пальцем кнопки, Нина продолжала беспомощно висеть на заборе – голландское клетчатое пальтишко с капюшоном достойно выдержало испытание на прочность. По мнению Марго, это Нина подбила Ваню прекратить прогулку – девочка толстая, малоподвижная, поэтому не любит играть на свежем воздухе!

В следующий раз «толстая малоподвижная девочка» вместе с Ваней оказалась на крыше соседского гаража, вплотную примыкавшего к каналу. Цепкий, как обезьяна, Ванька забрался туда по старым оконным рамам, которые не успели вывезти со двора, а Нина, чтобы избежать насмешек своего приятеля, пыхтя от усилий и замирая от страха, полезла за ним. Тогда детей серьезно наказали после того, как перепуганные родители с помощью садовника сняли их с крыши. Ванька даже получил от отца ремнем по заднице за такие подвиги, но Маргарита Григорьевна опять считала, что во всем виновата Нина: «Ты же девочка! Ты должна была остановить Ваню! Вы могли сорваться в канал и утонуть!» Нина только тихо всхлипывала в ответ, но даже ее собственные родители в тот день были на стороне Костроминой.

«Ваня не умеет лгать!» – патетически восклицала Марго, когда детей уличили в очередном преступлении. В тот день должны были демонстрировать фирмачам фильм-балет «Хрустальный башмачок», и Ване с Ниной было разрешено присутствовать на просмотре, но только после того, как они поужинают. Маргарита Григорьевна накрыла им на большом кухонном столе, и оставила на кухне вдвоем, строго наказав съесть все, что лежит на тарелках. Взрослые уже поднялись в кинозал, начался фильм, а Ванька, быстро проглотив сосиску, все никак не мог разделаться со своей порцией картофельного пюре. Волшебная сказка так манила Нину, что она с легкостью согласилась на коварное предложение своего сотрапезника выбросить недоеденный ужин в мусорный бачок, за что и поплатилась. Мало того, что фильм показался девочке длинным и скучным, на следующий день ее ждала неминуемая нотация Маргариты Григорьевны.

Почему-то странным образом всегда выходило так, что в детских проказах «первенствовала» Нина, но в том, что называется «тихими играми», а также рисовании и лепке, которыми Марго часто занималась с обоими детьми, лидером оказывался Ванька. Если, к примеру, все дружно лепили из глины лимоны, то аккуратно покрашенный абсолютно симметричный лимончик Нины не вызывал восторга у Маргариты Григорьевны, а кривобокий кругляш глины, кое-как помазанный желтой гуашью, вышедший из Ванькиных шкодливых ладошек – вызывал! Марго, слегка прищурившись, смотрела на плод Нининых усилий, и говорила: «Неплохо-неплохо, вполне симпатичный лимончик. Но Ванин – лучше!» И, встретив недоумевающий взгляд девочки, снисходительно поясняла: «В нем чувствуется настроение!»

Но в чем Ванька действительно сумел отличиться перед Ниной, так это в катании на коньках. Когда однажды зимой в Амстердаме на неделю замерзли каналы (а это случалось чрезвычайно редко), казалось, что все население города высыпало на лед. В те дни вид из любимого Нининого окна напоминал картину Хендрика Оверкампа – по льду канала скользили маленькие разноцветные фигурки, от которых невозможно было оторвать глаз. Зрелище было завораживающим еще и потому, что незадолго до этого знаменательного для всех жителей города события Наталья Александровна прочитала детям книжку «Серебряные коньки».