Тася долго не могла достать телефон: пальцы дрожали и успели закоченеть. Она не могла вспомнить ни телефон полиции, ни скорой помощи. Дворничиха, наконец, вырвала из ее рук сотовый и сама вызвала полицию, а потом скорую, хотя надо было бы, наверное, наоборот.

Тася топтплась на снегу. Ее морозило не то от потрясения, не то из-за того, что надела легкое пальто. Отрывочные мысли скакали в голове. То про работу, на которую она опоздала и куда сейчас, наверное, уже нельзя идти. То про Дмитрия Павловича. Кто его, кто? То про убийцу, который за что-то разозлился на Кунгурцева. Да за что? И что вообще можно взять со старого человека?

Наконец, почти одновременно приехали две машины: полицейская и скорая. Врач склонился над Кунгурцевым, щупая пульс на тощей старческой руке.

– Он жив, жив? – Тася вглядывалась в бледное лицо соседа.

– Умер, – ответил врач, вставая.

Спазм опять перехватил горло, Тася схватилась за него рукой.

– Отойдите в сторону, девушка, не мешайте, – кто-то отодвинул ее, взяв за плечи.

Это был полицейский. Он быстро провел руками по телу Кунгурцева, вытащил из его карманов портмоне, телефон и какие-то бумажки. Перевернул убитого на спину. Тася уже не могла смотреть и отвернулась.

Два санитара с носилками прибежали и стали рядом. Когда полицейский разрешил, они подхватили под мышки убитого, положили тело на носилки и понесли в машину.

Тасю снова кто-то тряс за плечо.

– Пойдемте со мной, – это уже другой полицейский взял ее под руку и повел к кучке стоявших у машин стражей порядка. Высокий мужчина средних лет раздавал другим указания, махая и показывая рукой, куда надо идти. Полицейские разбредались по двору: кто к месту, где до этого лежал Кунгурцев, кто – к подъезду, а кто – к соседней улице. Высокий впился в лицо подошедшей Таси острым немигающим взглядом. Лицо его было круглым, но с крепким раздвоенным подбородком и плотно сжатыми губами. Он перевел взгляд на дворничиху – та заморгала глазами.

– Следователь Баталин, – наконец, представился он. – Что тут произошло? Рассказывайте!

– Так убили же, сами видите, – сказала дворничиха.

Тон ее голоса почему-то стал угодливым и заискивающим.

– А кто убил?

– Так не знаем мы.

– Откуда же знаете, что убили?

– Так кровь же.

– Ладно. А видели что? Откуда стреляли, видели? – он повернулся к Тасе.

Она замотала головой:

– Я видела только тело. Он лежал…

– А вы?

– Сначала видала, как шел, – затараторила дворничиха. – Потом… работала же я. Мое дело – снег сгребать, а не по сторонам смотреть! Но когда спина устала, выпрямилась и гляжу: а никого нет. Еще подумала, быстро как прошел, а старик ведь! Потом гляжу – лежит. Думала, плохо ему стало. А тут вон и она подошла.

Женщина показала рукой на Тасю.

– Выстрел слышали?

– Та не… Может и был он, но тут снег постоянно с крыш падает.

– А вы? – полицейский обернулся к Тасе.

– Нет, не слышала.

– Пострадавшего знаете?

– Знаю, что в том подъезде живет. Видела много раз, – сказала дворничиха и показала рукой на подъезд Таси.

– Я знаю. Это Дмитрий Павлович Кунгурцев, – добавила Тася, с трудом разжимая зубы.

– Как близко знаете?

– Н-немного. Я иногда навещала его.

– С кем он живет? Родня есть?

– Да. Но сейчас он один живет. То есть жил…

– Понятно. Давайте в машину. В полиции все напишите.

– Мне на работу надо, – пробормотала Тася.

– А мне снег чистить.

– Обождет работа ваша. Человек убит. Не понятно, что ли?

И Тася с дворничихой полезли в машину.

Баталин стоял у окна, глядя сквозь решетку на заметенный снегом глухой двор. На улице немного посветлело, но не настолько, чтобы отключить в кабинете свет. Баталин ждал, когда стажер Юра Зорин принесет ему кофе. Получив вожделенный стаканчик, он с наслаждением сделал глоток и вернулся к столу. Подвинул к его краю листок: