Другое дело, если ты капитан маленькой парусной яхты, которая едва помещается между волнами. У капитана такой яхты из возможностей только штурвал, тросы и тренированный экипаж. Больше ограничений – больше искусства.

В стране довлеет идеология, с которой ты не согласен. Ты пишешь картину или роман, понимая, что цензура даст зеленый свет только при соблюдении правил. В рамках этих правил ты пишешь так, чтобы главное было между строк или мазков. Это искусство тем больше, чем больше ограничений.

И еще из той же серии. Программист, решающий сложную задачу на персональном компьютере, искуснее программиста, в распоряжении которого суперкомпьютер.

Дай писателю или художнику комфорт, здоровье, деньги, свободу от цензуры, женщин, хорошую погоду – что он напишет? Как он вкусно позавтракал, а потом полдня думал, чем бы еще себя позабавить?

И еще из старого: «Создай писателю идеальные условия для работы, и ему конец. Он начнет думать: а насколько идеальны эти условия? Не передвинуть ли настольную лампу, не сменить ли коврик для мышки? А может пыль вытереть с экрана, чтобы мысли выглядели отчетливее?»

Привыкаешь ко всему и боишься перемен. Ники Дзюмпэй из романа Кобо Абэ «Женщина в песках» привык к своей яме и решил там остаться, когда научился добывать воду из сырого песка. Остаются в армии сверхсрочники, когда им предлагают зарплату и больше свободы. Есть заключенные, которые боятся выйти на волю. Мы опасаемся уехать из родного города, где все так привычно и знакомо.

А что чувствует жираф в зоопарке? По саванне не погуляешь, но тут нет хищников и хорошо кормят. Философская дилемма – вкусно кушать или быть на свободе?

Это неправда, что в трамвае ты всем безразличен.

Тебя ненавидят, если мешаешь выходу, если пересек чье-то личное пространство. Но тебе могут помочь с валидатором, подсказать остановку, могут даже уступить место, если ты стар и болен. Кто-то даже оценивающе посмотрит – может ты на что-нибудь сгодишься? Если кому-то скучно, то может завязаться разговор. Ни к чему не обязывающий.

Трамвайная правда одна – ты вышел, и про тебя забыли. Как и не было тебя.

Все мы попутчики. Как в трамвае.

Если погрузился в математическую проблему, то решение может прийти где и когда угодно: за рулем машины, во время прогулки, перед сном. И ведь помнишь об этом. Не надо доставать блокнот, чтобы записать гениальную мысль.

Беда, когда в машине думаешь над рассказом или эссе. Вроде тоже погрузился, в теме разобрался, а слова не те, предложения корявые, мысль теряется среди букв. И вот – он! Момент, когда буквы сложились в нечто читаемое и понимаемое. А тебе ехать еще полчаса. Ладно, думаешь, такое забыть нельзя – приедешь и запишешь.

Ничего ты не запишешь. Слова уходят в глубины подсознания, как и не было их. Остается только чувство, что ты не такой тупой, что можешь и это. Потом начинаешь мечтать, что подсознание все-таки твое, что совесть у него тоже твоя, что всё вернется.

Ага! Возвращается, когда рассказ уже написан и опубликован. И зачем что-то менять? Уже интерес пропал, уже новое и красивое замаячило, заманило.

А если тупик в сюжете, то это еще одна беда. Вроде загрузил проблемой все клеточки, гуляешь осторожно, чтобы ничего из мозга не расплескать, за рулем даже музыку не включаешь. Ждешь, когда озарит. Не озаряет. Хорошо, мы тогда другим путем. Выбросим все из головы, начнем чинить бачок в туалете и запекать баклажаны с сыром. Сюжет, ау? Где ты? Куда пошла Кристина, почему Марек такой инфантильный? Почему журналист не женится и не начнет собирать коллекцию турецких сабель?