лишь ты дорогу распознаешь.
Молю тебя – спеши скорей,
как только утро повстречаешь,
Не ждите солнце у дверей,
все небо – настежь. Как, ты – знаешь.
Я верю, тьма не устоит,
пред ярким светом мрак растает,
И первым купол заблестит,
что белый храм вверху венчает.
Пусть иней руки холодит,
монах впотьмах рассвет встречает,
«К заутренней» едва звучит,
он будит тех, кто понимает.
Приснилось мне
Весёлый праздник не ушёл с гостями,
Под ёлкой молча притаился в уголке.
Там что-то шевелилось меж ветвями,
Как муха в чуть прижатом кулаке.
Убрав посуду, наведя порядок в доме,
Я в комнату тихонько заглянул.
Сначала мне подумалось о гноме,
Который ночью заблудился и уснул.
Но стоило приблизиться к иголкам,
И прикоснуться к пышной красоте,
Огни как белки прыгали по полкам,
И где-то растворялись в высоте.
В душе оркестром музыка звучала,
И рядом клокотал задорный бал,
И радость с сердцем в унисон стучала,
Проснувшись, праздник всех в охапку брал.
Насытившись нагрянувшим весельем,
Едва на шаг я робко отступил.
Почувствовал, как тягостным похмельем,
Весёлый праздник вновь к себе манил.
Зачем-то поселившись в моём доме,
Он свил себе гнездо среди ветвей.
Доступен, будто мысли в книжном томе,
Был незаметен, словно майский соловей.
Испытывать его терпенье не решаясь,
Я постелил за письменным столом.
Но побожусь, что взгляд его, не каясь,
Следил, как я забылся сладким сном.
Наутро, только первый день проснулся,
Хотя, за старым всё тянулся след.
Со стуком в мои двери ломанулся,
Михалыч, мой докучливый сосед.
На кухне мы с ним молча покурили,
Приняв, для облегченья бытия.
Он в тайне рассказал, как сторожили
Они с друзьями этот праздник с ноября.
Так каждый год они в дозор уходят,
По расписанию в ночной секрет идут.
И ночи напролет с дороги глаз не сводят,
Но праздники обходят их редут.
В Сочельник братство долго совещалось,
Грозились слабых посадить на кол.
И бдительность ещё у всех осталась,
Но, представляешь, ЭТОТ, не пришёл!
Наш долгий разговор к обеду растянулся,
Его по-христиански стало жаль.
Обняв за плечи, я к нему нагнулся,
Шепнув, что одолеем мы печаль.
На цыпочках пройдя по коридору,
Приблизились к чудеснице вдвоём.
Он не дышал, согласно уговору,
Такая деликатность проявилась в нём.
Дрожащею рукой коснулся веток,
И тут же закрутилась карусель.
Он веселился стайкой малых деток,
Устав, обмяк как клюквенный кисель.
Сел на полу, прижав к груди подарок,
Так радостно смотрел в мои глаза.
Подобно ангелу среди библейских арок,
Готов был вознестись на образа.
Потом поднялся молча, чуть шатаясь,
Беззвучно растворился в тишине.
Ушёл и праздник, так же, не прощаясь,
Наверно, это всё приснилось мне.
Тоска
Глубин сознания касаясь,
в бесцеремонности не каясь,
Холодным вечером тоска,
как ствол застыла у виска.
И в душу молча пробираясь,
как будто этим наслаждаясь,
Ручьём, начав издалека,
вдруг взбеленилась, как река.
Из пены образы рождая,
и свой порядок утверждая,
Мой разум стиснув в кандалы
и волю сбросив со скалы,
В пучине всё порабощая,
остатки чувства укрощая,
Накрыв для праздника столы,
решила править средь золы.
У пепелища восседая,
обрывки давних снов съедая,
Насытившись моей мечтой,
вдруг обернулась пустотой.
Звенящая и вся седая,
неясный страх внутри рождая,
Наполнив сердце суетой,
позвала ужас на постой.
Он был готов уже вселиться,
покняжить и повеселиться,
Покуролесить без забот, да вышло все наоборот.
Любовь не думала мириться
и в бездне тихо раствориться.
Перешагнув весь темный сброд,
кишащий у моих ворот,
В глаза мне нежно заглянула,
и что-то ласково шепнула,
За плечи тихо обняла, и дурь с души моей сняла.
И жизнь опять в меня вдохнула,
исчез и холодок от дула.
Покров ночной приподняла,