Впрочем, он никому и не сообщал, что находится в больнице.

И подводил чуть ли не со сладострастием отчаяния итоги: кто же у меня есть?

Итоги были неутешительные.

Есть недавняя, а теперь бывшая жена Марина и две дочки, девятилетние близняшки Мирра и Лея. Грошев не хотел видеть их в больнице. Марина будет соболезновать, показывать тревогу, все-таки он отец ее детей, почти одиннадцать лет вместе прожили, но не сумеет скрыть невольного злорадства, и, если даже скроет, мнительный Грошев это разглядит, почувствует. А Мирра и Лея и так расстроены, что папа ушел, не хочется их огорчать дополнительно; с ними лучше видеться наездами, весело и бодро, в ответ получая приветливость и радость, – они чуткие девочки, они понимают, что если будут радостными, то папа будет доволен, он вспомнит, какие они хорошие, и, может быть, вернется, а если будут хмурыми и обиженными, он к таким врединам возвращаться не захочет. А дело-то не в них, дело в Марине. Или ладно, пусть не в Марине дело, а в нем самом, в любом случае возвращение невозможно.

Есть Гелена, Геля, с которой он жил пять лет до Марины. Ей звонить было бы нелепо, они после расставания не общались. Да и сама история была странной: Грошев познакомился с этой простой и милой женщиной, помощницей помощника какого-то депутата, на фуршете, стояли рядом, разговорились, и так получилось, что он проводил ее на такси до дома, зашел по ее предложению выпить вина на дорожку, остался, уже через месяц она вместе с четырехлетней дочкой переехала из своей съемной квартиры к нему, через два месяца он понял, что у них мало общего, надо бы расстаться, но при первых же его намекающих словах Геля страшно пугалась, губы дрожали, глаза становились похоронно-горестными, и Грошев откладывал разговор. И так пять лет, равномерно мучительных лет с редкими моментами жалости к Геле, которая, думалось ему, не перенесет неизбежного расставания. Кстати, перенесла, через полгода нашла себе другого мужчину, чему Грошев был только рад.

Есть первая жена Вероника и сын Максим, оставленные в Саратове давным-давно. Максиму уже сорок, Веронике шестьдесят два, это отслоившаяся часть жизни, чем они занимаются и как живут, Грошев не знает. Не его вина – Вероника после развода очень скоро вышла замуж, Максим стал чужим пасынком, звонит раз в год, поздравляет с днем рождения, и все.

Список близких исчерпан, меж тем в телефоне, в меню контактов, – больше трехсот номеров. Меню длинное, а кушать нечего. Юмор посредственный, но таков и юморист.

И вот вопрос: если в следующий раз будет не просто приступ, если он будет умирать, – кому все оставить? Кто приведет в порядок тексты и опубликует? История знает случаи посмертной славы – Кафка, Андрей Платонов, Стиг Ларссон, которого все помнят по роману «Девушка с татуировкой дракона» и одноименному фильму. Кто-то же там позаботился, разобрался, довел до публикации!

Кому это достанется? Марине глубочайшим образом наплевать на все, что он делает, из-за этого, собственно, и разошлись. О Веронике в этом смысле даже думать странно. Максим занимается мелкооптовым бизнесом, далек от литературы, вряд ли сейчас что-то читает, как и большинство его сверстников.

Еще больнее вопрос: что же, так теперь одному до смерти и жить? Тот самый случай, когда пресловутую кружку воды подать будет некому?

И созрел план найти кого-нибудь. То есть не кого-нибудь, а женщину от тридцати пяти до сорока пяти, можно и под пятьдесят, но свежую, обязательно с гуманитарными интересами, любящую книги, умную, симпатичную. Почти нереально, но возможно.