– Ну что опять? – возмутилась Лили. – Я так никогда не кончу.

– Милая, тебе кончать необязательно, – назидательно произнёс он, – мы же снимаем кино, здесь можно сыграть оргазм. Ну, по крайней мере тебе. А вот с Имрэ проблемы.

– Какие у меня могут быть проблемы? – попытался возмутиться тот.

– Твоя проблема в твоём лице. Ты постоянно сдерживаешь себя, думаешь, как бы не кончить, и это все читается на нём. Тебе нужно расслабиться и наслаждаться происходящим, перестать думать.

– Но как?

– Да очень просто. Мы сейчас снимем сцену, как ты кончаешь на Лили, после чего отдохнёшь полчасика, и мы продолжим снимать сцены совокупления.

– Точно, я тогда смогу трахаться долго, – восторженно произнёс Имрэ, – как всё просто…

– Ну это же неправильно, кончать нужно в конце, – вступила в разговор Лили, явно не понимая замысла Иштвана.

– Я же тебе уже сказал, милая – это кино. Я могу смонтировать отснятые кадры так, что будет полное ощущение, что он кончил тогда, когда нужно. Поняла?

Лили закивала и поправив волосы игриво произнесла:

– Ну тога давайте снимем красивый финал. Я готов

Глава 11

Чего-то не досмотрели мама и бабушка в сексуальном воспитании Вики. И было ли оно вообще? Скорее нет. Её воспитывала улица, переполненная пошлостью и развратом. Чтобы дома была не позднее девяти, кричала вдогонку мама, думая, что этой угрозы вполне достаточно, чтобы девочка не наделала глупостей. А все глупости Вика делала до девяти, после чего спокойно шла домой, как послушная дочь пила чай с бубликами и ложилась спать в обнимку с книжкой. Но снились ей вовсе не алые паруса и не принцы на белых конях, снились ей сны совсем другого содержания. В них она всегда была обнажённой, и её окружали красивые парни, которые без устали ласкали и ублажали её спящую плоть. Не зря же говорят, что сон – продолжение действительности, которая по какой-то причине ещё не материализовалась и живёт в нашем подсознании. Так вот, подсознание Вики до краёв было переполнено таким непонятным и таким недоступным сексом. Как этого не замечали взрослые?

Хотя почему не замечали? Было даже, что заставали её за мерзостью всякой. И что самое смешное, всё время на одном и том же месте. Первый раз Вика попалась бабушке. Мама была на работе, бабушка сидела на улице, Вика видела её краем глаза в окне… И ей так приспичило, что она потеряв бдительность, развалилась на маминой кровати, сняла трусики и погрузилась в блаженное мастурбирование. И уже вот оно,.. ещё чуть чуть,.. и....

– Шо ж ты делаешь, шалава!? – услышала Вика голос бабушки, неожиданно вошедшей в комнату.

– Прости, бабуля, я больше не буду, только маме не говори, – умоляюще заблеяла она. Было ужасно стыдно.

Второй эпизод случился гораздо позже, когда Вика, оперившись, вознамерилась лишиться девственности. Подставил её парнишка, участвовавший в процессе дефлорации, который, кстати, закончился неудачно. Он не придумал ничего лучшего, чем тихонько выбросить наполненный до краёв презерватив под кровать. А кровать-то была снова мамина, они же в её спальне грешили.

Викина мама была помешана на уборке, и в первые же выходные после командировки, которой воспользовалась дочь, за её швабру этот самый презерватив и зацепился.... Что только Вика тогда от матери не выслушала. Какими только эпитетами она не наделила свою блудливую дочь.

Третий раз случился аж через три года. Вика уже была в самом соку. Вернулся из армии один из её воздыхателей, два года забрасывал эротическими письмами, в которых в красках рассказывал, как он будет её иметь. И вот он пришёл и говорит:

– Давай!

– Ну давай, – отвечает та, – пойдём к тебе.