– Милый маленький Стриж, – молвил Принц, – о поразительных чудесах рассказываешь ты, но поразительнее всего на свете страдания мужчин и женщин. Нет головоломки сложнее горя. Полети над моим городом, маленький Стриж, поведай мне о том, что увидишь.

И тогда Стриж полетел над великим городом и увидел, как веселятся в прекрасных домах своих богачи, а нищие сидят у ворот. Полетел он в темные проулки и увидел белые личики голодных детей, что безжизненно глядят на черные улицы. Под мостом два маленьких мальчика лежали в объятиях друг друга, пытаясь согреться.

– Как хочется есть! – говорили они.

– Нечего тут лежать! – закричал караульный, и дети побрели в дождь.

Вернулся Стриж и поведал Прекрасному Принцу о том, что увидел.

– Я покрыт золотом высшей пробы, – молвил Принц. – Сними его чешуйка за чешуйкой и раздай бедным; живые всегда полагают, будто золото их осчастливит.

Чешуйку за чешуйкой снимал Стриж золото высшей пробы, и наконец Счастливый Принц посерел и потускнел. Чешуйку за чешуйкой относил Стриж золото бедным, и детские личики расцветали, и смеялись дети, и играли на улицах.

– У нас теперь есть хлеб! – кричали они.

Затем начался снегопад, а вслед за снегопадом грянул мороз. Улицы стали точно из серебра, до того ярко они заблистали; длинные сосульки хрустальными клинками свешивались с карнизов, люди наряжались в меха, а маленькие мальчики надевали алые шапочки и катались на коньках по льду.

Бедный маленький Стриж мерз все сильнее, но не оставлял Принца – до того его полюбил. Подбирал Стриж крошки у двери пекарни, когда отвлекался пекарь, и пытался согреться, хлопая крылышками.

Но в конце концов понял он, что умирает. Ему еле хватило сил в последний раз взлететь к Принцу на плечо.

– Прощай, милый Принц, – прошептал он, – дозволь поцеловать тебе руку.

– Я рад, что ты все-таки отправляешься в Египет, маленький Стриж, – отвечал Принц, – ты и так чересчур задержался; однако поцелуй меня в уста, ибо я люблю тебя.

– Не в Египет отправляюсь я, – молвил Стриж. – Отправляюсь я во Дворец Смерти. Смерть ведь – брат Сна, не так ли?

И Стриж поцеловал Счастливого Принца в уста и замертво упал к его ногам.

В тот же миг странный треск раздался внутри статуи, будто что-то сломалось. То свинцовое сердце треснуло пополам. Морозы и впрямь стояли ужасающие.

Рано утром Мэр гулял внизу по площади в окружении Городских Советников. Проходя мимо столпа, он взглянул на статую.

– Боже правый! Как убого смотрится наш Счастливый Принц! – воскликнул он.

– В самом деле убого! – закричали Городские Советники, которые всегда соглашались с Мэром; и все они поднялись к статуе посмотреть.

– Рубин выпал из его меча, глаза исчезли, и он больше не золотой, – сказал Мэр. – Да он теперь вылитый побирушка!

– Вылитый побирушка, – согласились Городские Советники.

– Да к тому же у ног его дохлая птица валяется, – продолжал Мэр. – Надо бы издать указ, запрещающий птицам здесь подыхать. – И Городские Писари сделали пометки в тетрадках.

Посему статую Счастливого Принца сняли со столпа.

– Раз он больше не прекрасен, на кой черт он нам сдался, – отметил университетский Профессор Изящных Искусств.

Затем статую расплавили в печи, а Мэр провел совещание Городских Властей, дабы обсудить, как поступить с металлом.

– Надо, разумеется, отлить новую статую, – сказал Мэр, – на сей раз – мою.

– Мою, – согласился всякий Городской Советник, после чего все они перессорились. Насколько мне известно, ссорятся они по сей день.

– Вот как странно, – заметил мастер в литейной. – Это треснувшее свинцовое сердце не расплавляется в печи. Надо бы выбросить его. – И литейщики швырнули сердце в мусорную кучу, где лежал мертвый Стриж.