– Аннушка, посмотрите, как реагирует зал – это хорошо, а ведь это только первый акт, только начало действия, дальше главное развитие событий. Мне кажется, боюсь сглазить, но нельзя исключать, что нас сегодня ожидает успех. Вы молчите, что-то не так? Вам не нравится?

Анна попыталась улыбнуться:

– Нет-нет, что вы, Иван Николаевич, все хорошо, мне кажется все хорошо.

Она продолжала смотреть на Соколова, он тоже не отводил взгляда от их ложи, теперь он недобро смотрел на режиссера, Анна подумала, что будет лучше, если она немедленно уйдет. Она помнила последний свой визит в его кабинет, когда неожиданно в его обращении к ней проявилась любезность и пугающая настойчивость в предложении помощи в устройстве ее будущего. Тогда уже ей показалось, что он рассчитывает продолжить с ней отношения, но на других не служебных основаниях. Она постаралась исчезнуть из поля его зрения, и казалось, ей это удалось, но сегодняшняя встреча в театре и его тяжелый взгляд вернули ощущение опасности, исходящее от этого человека в форме.

Анна понимала, что опасность может угрожать не только ей, но и людям, находящимся рядом, поймав его взгляд, направленный на режиссера, она решила, что будет лучше, если Соколов не будет видеть их вместе с Иваном Николаевичем. По своему опыту она знала, что сотруднику ОГПУ, недавно преобразованного в НКВД, совсем не трудно использовать имеющиеся у него служебные возможности, чтобы превратить добропорядочного человека в преступника, а в лучшем для него случае в изгоя отверженного обществом. Ей не хотелось проверять, способен ли Соколов на подобную низость.

Она еще раз улыбнулась и обратилась к Ивану Николаевичу:

– Мне правда нравится. Я уверена, сегодня будет большой успех. Только вот у меня, что-то душа не на месте, беспокоюсь как там мой Гриша. Он с утра был немного грустный, не заболел бы. Я, пожалуй, пойду домой, не обижайтесь, а завтра вы мне все подробно расскажете. Хорошо?

– Хорошо. Конечно-конечно, идите скорей, дай бог, чтобы с вашим сыном все было в порядке. Позвольте вас проводить.

Анна отрицательно покачала головой:

– Нет-нет, что вы, ведь премьера, никак нельзя здесь без вас.

– Ну, хорошо-хорошо, только до выхода.

Анна улыбнулась и прошептала:

– Ладно, проводите до выхода, но только до служебного.

Иван Николаевич удивленно поднял брови:

– Почему до служебного?

– Не хочу, чтобы видели меня уходящей в антракте.

Он пожал плечами, встал и подал ей руку:

– Как пожелаете.

Выходя из зала, Анна заметила, что Соколов тоже поднялся со своего места.

Анна поспешила пройти к служебному выходу, Иван Николаевич, прощаясь, пожелал ей увидеть сына здоровым и жизнерадостным. Анна подала ему руку:

– Еще раз прошу, не обижайтесь. До завтра, Иван Николаевич, хочу услышать одобрительные слова от москвичей.

Анна быстрым шагом отправилась домой, а Иван Николаевич, глядя ей вслед, достал из кармана пиджака папиросы и закурил.

Анастасия Георгиевна удивилась столь раннему появлению Анны, она знала о премьере и думала, что узнает о том, как все прошло только утром, в ее взгляде отразилось беспокойство:

– Аннушка, что так рано? Что-то произошло?

Анна поспешила ее успокоить:

– Не тревожьтесь, Анастасия Георгиевна, все хорошо, премьера состоялась. Просто я ушла пораньше, после окончания первого акта.

– Почему ты ушла? Ведь это первая твоя премьера. Нет, ты что-то не договариваешь. Без серьезной причины ты не могла уйти.

Анна устало опустилась на стул:

– От вас ничего не скроешь. В зале я увидела следователя, который вел мое дело, мне не понравилось, как он на меня смотрел.

Анастасия Георгиевна многозначительно покачала головой: