Поутру, спозаранку началась в крепости тревога. Шведы смотрели на Неву, а там уже качались русские лодки с солдатами. Поздно шведы спохватились, прошляпили наш десант!

С первого октября началась бомбардировка крепости и, почитай, десять дней продолжалась. Русские пушки громыхали день и ночь, а бомбардиры валились с ног от усталости. Нотебург полыхал пожарами, но шведы не сдавались. Нашла коса на камень!

– Каков орех попался, не раскусишь! – восклицал царь Пётр.

На одиннадцатый день бомбардировки рухнула стена и к пролому на лодках поплыли русские солдаты. Начался штурм…

Первыми в атаку пошли наши гвардейцы – Преображенский полк во главе с полковником князем Голицыным. Схлестнулись со шведами грудь в грудь, а наших-то маловато! Лодок не хватает! Помощь запаздывает! Заминка вышла в проломе, теснят шведы русских назад к реке.

– Государь! Пусти на подмогу! Не устоят наши! – просит Меньшиков.

– С Богом, ступай! – командует Пётр.

Мало русских осталось на острове, не успевает подмога. Двенадцать полных лодок повёл на приступ Меньшиков, успеют ли?

Успели! Алексашка вскочил в пролом без кафтана, в красной шёлковой рубахе – щёголь. Царь Пётр смотрит в подзорную трубу безотрывно, только усы дёргаются. Нервничает государь, третий час штурма пошёл…

Наконец, на самом верху, словно победное знамя, замелькала красная рубаха бомбардир-поручика Александра Меньшикова. Рядом появились зелёные кафтаны русских солдат. Над крепостью развевался белый флаг…

– Орех-то разгрызли! Виктория! – закричал счастливый Пётр.

Шведы штурмовали Орешек семь месяцев, а наши взяли крепость назад за одиннадцать дней! С первого приступа двенадцатого октября 1702 года крепость Орешек вернулась под флаг государства Российского.

Царь Пётр повелел дать новое имя крепости – Шлиссельбург, ключ-город, а сейчас она носит имя царя Петра и называется – Петрокрепость.

В устье Невы, в Финском заливе, на самом берегу реки стояла мощная шведская крепость Ниеншанц. Потерять шведам крепость – открыть русским путь к морю. Засуетились шведы, занервничали…

В последних числах апреля наши войска подтянули к крепости артиллерию и в ночь на тридцатое апреля 1703 года начали бомбардировку. Палили без малого десять часов подряд! Ночи-то светлые, всё видно как днём! Поутру первого мая шведы не выдержали и барабаны пробили сигнал к сдаче! Слабоваты оказались нервишки у коменданта и шведских офицеров, когда увидели грозный вал русской пехоты, идущей на штурм.

Где она, хвалёная шведская храбрость? Была, да вся вышла!

В шведской столице ничего о сдаче не знали и послали на подмогу эскадру из девяти кораблей во главе с вице-адмиралом Нумере. Встала эскадра в заливе у Васильевского острова на якоря, а два фрегата, «Гедан» и «Астрильд», по именам шведских принцесс, пошли на разведку к крепости. Хотели засветло подойти, но не успели, ночь наступила. Поставили на ночь часовых и спать завалились…

Крепко спят шведские матросы, да и часовые задремали. Начало мая, признак белых ночей, жаль, что густой туман на воде…

Лоханулись шведы, ох как лоханулись! Проспали всё на свете!

Меньшиков сидит в шатре у огня и говорит царю Петру:

– Сдаётся мне, ваше величество, господин Питер, что шведы, проведав о наших двух холостяках, «Меркурии» и «Святом духе», подослали им невест…

Развеселился царь Пётр, когда услышал шутку о двух фрегатах, шведских и наших, и воскликнул громко:

– Что ж, сыграем свадебку! Ей-ей, сыграем!

Сели русские солдаты в лодки и поплыли к вражеским фрегатам. Туман висит над водой, ничего не видно и не слышно. Облепили лодки шведские фрегаты, как пчёлы мёд, и пошли на абордаж. Впереди князь Меньшиков, первым на палубу ворвался. В правой руке шпага, а в левой пистолет дымится. Колет направо и налево, а сам приговаривает: