К портнихе в подвальчик на Сэвил-роу мы пришли ради незначительных переделок. Ничего существенного, платье сидит на мне как влитое.
К этой портнихе ходил отец Каро, когда еще был жив. Он умер, кажется, от инфаркта, в довольно пожилом возрасте. Каро – поздний ребенок, насколько мне известно, ему было около шестидесяти, когда она появилась на свет. Я почти ничего о нем не знаю – лишь обрывки сведений, просочившиеся в разговоры. В туалете на первом этаже ее дома висит в рамочке чек на миллион фунтов, на его имя. В самом доме в Хэмпстеде, завещанном лично Каро, пять этажей, а за домом еще имеется сад размером с Рассел-сквер. Похоже, ее отец принадлежал к миллионерам старой школы. В гостиной небрежно прислонен к стене оригинал Уорхола.
В общем, я стараюсь прислушиваться к советам Каро, если могу себе это позволить. Платье мне подгоняют бесплатно. Не знаю, почему я не отказываюсь.
– Отлично, все готово, милочка.
Мэри стряхивает с колен нитки.
Когда мы выходим на улицу, Каро поворачивается ко мне.
– Перекусим?
Я умираю от голода: не ела со вчерашнего вечера, сдуру решила не завтракать, чтобы не испортить мерки для платья. Глупо: в день свадьбы я все равно буду есть. По правде говоря, с нетерпением предвкушаю банкет, который мы заказали, и он обещает быть просто чудесным. Уже все решено, депозит внесен, на следующей неделе дегустация меню. Потрясающе. Боже, как я хочу есть!
– Да, отличная идея.
На часах три. Больше, чем я думала, но хочу посоветоваться с Каро. У меня в ушах до сих пор звучат нервные шаги босых ног Марка. Я решила поговорить с Каро о его работе. Не хочется, а надо. Мне просто необходимо с кем-то это обсудить. Хотя чувствую себя предательницей, впутывая в наши отношения других людей. Обычно все наоборот: мы с Марком обсуждаем остальных, друг о друге же практически ни с кем не говорим. Мы – сами по себе. Отдельно от всех. Наш надежный союз. Есть мы, а есть остальной мир. Так было. До того, как это началось.
И дело даже не в Марке, я просто не знаю, как поступить, как все исправить. Каро, кажется, читает это по моему лицу.
– Пойдем к Джорджу, – объявляет она.
Да, к Джорджу. Днем там обычно тихо. Это роскошный, «только для своих», ресторан со столами под навесом, выходящим на другую сторону улицы в самом сердце Мэйфера. Галерея дает Каро доступ куда угодно. Она берет меня за руку и ведет в святая святых.
– Что случилось? – интересуется подруга, как только официант ставит перед нами два запотевших бокала воды со льдом и исчезает.
Я смотрю на нее, глотая воду; долька лимона настойчиво тычется в губы.
Каро ухмыляется.
– Только ничего не выдумывай, ты совершенно не умеешь врать, Эрин. Я вижу: тебе не терпится что-то рассказать. Выкладывай.
Она подносит к губам стакан и делает глоток, выжидая.
У меня заканчивается вода. И лед гремит в бокале.
– Если разговор и состоится, тебе придется сразу о нем забыть. Обещай.
Я осторожно ставлю пустой бокал обратно на стол.
– Да что ж такое! Ладно, хорошо, обещаю.
Она откидывается на спинку стула и поднимает брови.
– Марк… У него неприятности на работе.
Заметив бизнесменов, сидящих через три столика, я понижаю голос. Мало ли что.