– Надо же! Какая молодец! Еще и постирала вчера.

– Не льсти себе, стирал я.

Алена шумно выдохнула и снова попробовала снять очки. Она вдруг увидела багряно-желтые синяки на его шее. В деталях перед глазами развернулся вчерашний день. Сердце защемило от мысли, что ничего бы не было: ни вечера в его компании, ни ночи в его постели, ни утра с ним рядом, задержись она хоть на минуту. Если бы она не встретила мужа с подругой на лестничной клетке, то ни за что бы не осталась, конечно. Наверно… Может это судьба? Ее судьба. Когда кружка опустела, она подошла к мужчине и робко обняла за плечи.

– Больно? – тихо спросила Алена, нежно коснувшись его шеи.

Он отрицательно покачал головой.

– А ты всегда носишь с собой пижаму?

– Это не пижама, – улыбнулась она и скривилась, вспомнив первоначальное предназначение шелкового комплекта.

Он накрыл ладонью ее пальцы, длинные, теплые с аккуратными розовыми ногтями.

– Через несколько дней в Екатеринбурге будет проходить ярмарка хэндмэйд. Впервые мои работы примут участие в выставке и за мной пятичасовой курс мастер-класса. Билет на сегодня. Это займет почти две недели, – женщина замолчала.

– Чем ты занимаешься? – проявил неподдельный интерес Михаил.

– Делаю кукол.

Он улыбнулся. Творческие натуры всегда притягивали его как магнитом.

– Поехали со мной? – прошептала Алена ему на ухо. Меньше всего ей хотелось сейчас возвращаться к супругу, еще меньше – уходить от Михаила. Одно его слово и она останется с ним, будет с ним до конца.

Он отстранился и аккуратно стащил с нее очки. Лицо Алены было спокойным и мягким. Однажды из-за женщины Михаил сбежал из монастыря, хотя горячо желал принять постриг. Бесконечные молитвы и тяжелая работа как нельзя лучше исцеляли душу, измотанную изнуряющей жизнью циркового клоуна. Но женщина заставила не просто ожить, а воспрянуть, взлететь, расправить крылья, снова научила мечтать и желать чего-то больше собственного упокоения. На ней он, кстати, потом и женился. Алена чем-то сильно цепляла, хотя по вкусу ему совсем другие женщины: высокие, статные, уверенные в себе. Она спасла его, подарила желанный покой. Но с такими не взлетают. А если остаться рядом, то рискуешь загнить в теплом нежном болоте. Или чего хуже: сломать ее.

– Я думаю, ты должна поехать сама, – тихо ответил Михаил. Он и так слишком грубо вмешался в ее жизнь.

Она согласна кивнула.

– Значит мне пора.

Михаил спокойно наблюдал, как Алена обувается в прихожей. У нее странные туфли. Темно-коричневые с круглым носом, на платформе, с несколькими рядами кожаных полосок, плотно облегающих щиколотку. Оглушая вжикнул замок на правой пятке, затем на левой. Смешно заурчал ее телефон.

– Такси, – тихо сообщила Алена.

Оплатить по закону жанра должен он, но это так пошло.

– Можно тебе позвонить? – вдруг выпалил Михаил.

Она молча достала из сумки блокнот и торопливо нацарапала остро заточенным карандашом ряд мелких цифр. Забирая бумажку, он ненадолго сжал ее пальцы. Она осторожно высвободила их и переступила порог, одарив его напоследок короткой улыбкой. Лифт жалобно заскрипел. В квартире снова воцарилась тишина.

*****

На добротной лавке из некрашеной древесины сидела щуплая старушка с пышной химической завивкой. Лариса Николаевна, мать Алены, дама предусмотрительная. Когда ночью ей позвонил зять с вопросом, не в курсе ли она, где его супруга, она на всякий случай заверила, что дочь гостит у нее и в данный момент спит, но утром будет дома. Одному Богу известно, чего ей стоило дожить до утра. Периодически она набирала номер дочери и слушала бесконечные длинные гудки. С ней все в порядке, никаких сомнений. Так подсказывало чуткое материнское сердце. Главное, чтоб она не натворила дел. Хотя на нее это совсем не похоже. Эта вся ситуация вообще не про нее. Но! Все в порядке. По-другому быть не может.