– Тихо! Будете баловаться, Горевуху позову. Тогда вам несдобровать.
А сам нервно покачал головой и вопросительно посмотрел на жену. Та даже передернулась от неприятного ощущения, вызванного одним только упоминанием о злой старухе.
Накликав беды, Горевуха держала теперь в страхе не только детей, но и взрослых дроздовцев.
– Весны не будет, – слышали изредка прохожие, видя на улицах черный силуэт с клюкой, и спешили прочь.
И детям строго-настрого было велено избегать всякой встречи с бабой-бедой.
Глава 12
– Да, плохи дела, – кряхтя и кашляя, проронил дед Лексеич, глядя на односельчан, собравшихся на сельской сходке в доме старосты.
– Да уж, хуже некуда, – подтвердила баба Солониха, мусоля клетчатый платок и кутаясь в полушубок.
– Что делать-то будем? – спросил староста Федосей Федосеевич в валенках и стеганом жилете и обвел всех пристальным взглядом. – Думу думать надо.
Все дружно молчали. Такого еще не было в достославных Дроздах. Оставалось только уповать на милость природы и продолжать грустить от неотвязчивой зимней стужи.
Люди терпеливо переживали случившееся, не надеясь уже дождаться весны. Тут уж и лету черед пришел. А зима, как наладила свое господство, так и ни с места. Жизнь, хоть и продолжалась, но будто застыла навеки. И всем было по-прежнему горько и тоскливо. И все уж позабыли, что такое праздники, веселье и радостное настроение.
Глава 13
Только раз в доме Настасьи Ильиничны бросили думы о скуке. Маленькая девочка Машенька, любимица всей семьи Воронковых, справляла нынче именины. Собрались родственники со всей деревни, да еще и соседей позвали. Посадили посреди горницы счастливую именинницу в розовом платьице с бантами, поставили перед ней большой круглый пирог со свечами и дружно запели:
И дети, и взрослые встали в круг и давай водить хоровод. А Машенька-душенька взяла кусочек пирога, но в рот не положила. Пока народ веселился, ее не замечая, накинула на плечи платок, вышла с пирогом на порог – птичек покормить. А там и нет никого, все попрятались. Только ветер по двору гуляет, снег раздувает.
Вдруг видит девочка: в снежной мгле бабушка старенькая плетется, еле ноги волочит. И не радостно вовсе старушке, плачет, слыша, как в доме музыка громко играет, народ развлекает.
Подбежала Машенька к ней и пирог ей протягивает.
– На, бабуска, не плачь.
А в это время в доме смолк шум голосов, музыка играть перестала. Дверь распахнулась настежь, и на крыльцо выбежала перепуганная мать Настасья Ильинична. Видит, дочка Машенька в небрежно накинутом пуховом платке стоит радостная, улыбается.
– Что с тобой, деточка? – взволнованно спрашивает женщина. – Тебя никто не обидел?
Машенька отрицательно замотала головой и опять улыбается.
Однако мать ей не поверила, да и гостьи тоже, высыпавшись на крыльцо. Во время гулянки кто-то заметил в окне мрачную фигуру Горевухи. Хватились – а Машеньки-то нет. Но страхи оказались напрасны.
– Бабуска холосая, – стала защищать ее девочка. – Она сказала, сто она тозе Мася.
– Значит, это все-таки злая Горевуха.
– Она не злая, она доблая. Она сказала: спасибо, Масенька.
– А еще что-нибудь сказала? – не унималась мать, на всякий случай ощупывая ребенка и плотнее укутывая в платок.
Народ с нескрываемым любопытством встал вокруг плотным кольцом.
– А исе бабуска Мася сказку лассказала.
– О чем же сказка?
– Сказка пло лето, пло солныско и пло тепло. Вот.
Люди на крыльце стояли молча, не зная, что и подумать. А тем временем вой вьюги усилился. Женщина подхватила ребенка и поспешила в дом. Остальные последовали ее примеру.