Приблизившись, я похолодел. Передо мной лежал молодой парень, то ли ровесник, то ли даже младше. Я не мог точно определить его возраст. И внешность у него какая-то странная: было в ней что-то аристократическое. Я думал, что такие лица остались на портретах прошлых веков, таких не бывает. Хотя вокруг много красивых лиц, но это было другое: в нём сочетались какая-то мягкость, чувственность, благородство… и страдание.

Он лежал на спине, вытянувшись в струну, руки в застывшей судороге прижимали к груди небольшой бэгбэк. Лицо бледное, губы синюшные. На левой скуле краснел след, как от удара. На парне была только темно-синяя туника с длинными рукавами и капюшоном, на шее небрежно намотан шарф. И даже без верховика, что странно выглядело в такую погоду. Поношенные в приличных пределах джинсы, поношенные, видавшие виды спидджамперы. И, похоже, он уже не дышал.

Мироздание отозвалось, но как-то странно. Новизна моего дня заключалась в том, что с утра я нашёл труп.

Ну, ладно, и на том спасибо. Настоящих трупов я ещё никогда не видел.

– Да, парень, – вслух сказал трупу я. – Не повезло тебе. От чего ты сбежал? Не от того ли, от чего хочу сбежать я? Может быть, ты даже и мудрец из мудрецов, что раньше меня о жизни понял всё и не стал продолжать это фарс? Я всё понял в двадцать два. Наверное, сейчас тебе столько же. Что же я сдохнуть-то тогда не догадался?

Вдруг пальцы, сжимающие бэгбэк, вздрогнули, как будто по ним прошла судорога. Моё сердце забилось. Он ещё живой? Превозмогая ужас и брезгливость, я легонько пнул его ногой. И вдруг он медленно открыл глаза.

Он смотрел на меня. Такого взгляда я у людей не видел, потому что у людей глаза пустые, по ним обычно ничего нельзя понять. А тут… несколько мгновений глаза в глаза, и я что-то понял о нём. Он был какой-то… чистый! Хотя, что это значит, я не понимал. В нём была доброта и какая-то сила. И ещё ему нужна была помощь. В его глазах было много боли.

– Слушай, парень, держись! – сказал я, трясущимися руками включая на запястье псифон. – Сейчас вызову помощь!

Глаза парня расширились и омрачились страхом, брови страдальчески изломились.

– Не надо? – переспросил я.

Что же? Я ошибся? Не так он и невинен, раз не хочет в больницу. Что он там сжимает в руках?

Я решил настоять.

– Послушай, твои дела плохи. У тебя синие губы. А это говорит о том, что перебои с сердцем. Скорее всего, у тебя переохлаждение. Всё это может плохо кончиться.

Парень опустил глаза на бэгбэк.

– Возьми… – еле слышно, сквозь стиснутые зубы выдавил он.

Я наклонился и медленно вытащил бэгбэк из его сжатых пальцев. Похоже, что парень не владел руками, потому что пальцы не отпускали. Мне пришлось несколько раз сильно потрясти, чтобы стряхнуть их.

– Открой… правый… – с таким же усилием выдавил он.

Я нащупал слим правого кармана и открыл. В нём очень аккуратно в специальных мягких креплениях располагались четыре ампулы и шесть автошприцев. Я медленно перевёл глаза на парня.

Ясно. Всё-таки он – трансонарик. Что странно, парень в моих глазах мог читать так же, как и я в его. Он еле заметно качнул головой и одними губами произнёс:

– Читай…

Я аккуратно вытащил одну ампулу и прочитал, что было написано на ней. И тут до меня дошло, что у этого парня с собой профессиональный реанимационный комплект, одна из последних разработок, доступных пока только для армии. По моим расширенным глазам парень понял, что я понял.

– В спину… – прохрипел он.

Я задрожал. Я ещё никогда не делал уколов, мне делали – это да.

Я замотал головой.

– Как в спину? Вдруг не туда попаду! Давай вызовем помощь, приедут врачи, они знают, они тебе помогут!