В моих мечтах и чувствах всё сильней,
Хотел бы я дела свои земные
Узреть на гребне расторопных дней,
И, вывернув раздумья наизнанку,
Отправить весь запас душевных сил
Туда, где смерть мне слàдила приманку —
Два холмика родительских могил…
«Сижу я на скамье в саду цветущем…»
Сижу я на скамье в саду цветущем,
Где запахом поит меня сирень.
Но смею ли мечтать я о грядущем,
Продлить желая этот летний день,
Стремясь не отпустить своё былое
Из дум своих печальных ни на миг,
Которому, идя сквозь время злое,
В стихах своих я памятник воздвиг?
И, быт суровый сердцем согревая,
Всегда я в снах своих бываю там,
Где отчий дом и башня родовая
Мой образ дружно делят пополам…
Шведский снегирь
Когда седой туман ласкает ширь,
Когда шумит горластая метель,
Скажи, о чём же ты свистишь, снегирь,
Пернатый резидент чужих земель?
Мне чудится, что ты свистишь о том,
Живя в лесу с тоской наедине,
Что мой войной разбитый сельский дом
Всё время тихо шепчет обо мне.
От птичьей муки ошалев вконец,
Возможно, ты своим свистящим ртом
Твердишь о том, что мой родной отец
Лежит под вечным земляным бугром.
Свисти вовсю, снегирь, вздымая грудь,
Мотая страстно чёрной головой,
И смело продолжай свой птичий путь
Сквозь ветра стылый и протяжный вой.
И будь всегда свободен и упрям,
Как дух моей истерзанной Чечни,
Дай знать моим чеченским снегирям
Что каждой ночью снятся мне они…
«Во сне я бреду по чеченской поляне…»
Во сне я бреду по чеченской поляне,
Всей ширью своей утекающей в лес.
День серый застрял головою в тумане
И ловит макушкою капли с небес.
Бреду, вспоминая любимые лица
Когда-то написанных мною стихов.
Их каждая строчка – как певчая птица,
И каждый их голос – как песенный зов.
Листая виденья печальной юдоли,
Усталые мысли лишаются сил.
Мне эта поляна знакома до боли:
Я с братом покойным сюда приходил.
Скрипят под шагами пожухлые трàвы,
И ветер приносит дыханье реки.
Декорум осенней поры величавый
Рождает неясное чувство тоски…
…Насытив мой мозг сновидений игрою,
Мне кузни зари пробужденье куют.
И шведское утро белёсой хандрою
Как мелом, обводит мой тихий уют…
«Время мчится вперёд по незримой дороге…»
Время мчится вперёд по незримой дороге,
Равнодушно топча мои грёзы и быт.
И цепочка раздумий об отчем пороге
Мне твердит, что на Родине я позабыт.
Мне бы жить без тревог, под опекой веселья,
Отряхнув от души грусти клейкую муть.
Только нет на Земле приворотного зелья,
Чтоб ушедшее счастье назад повернуть.
В час, когда покрывается краскою алой
Скандинавских небес затуманенный плат,
Странно мне наблюдать, как над мирной Упсàлой*
Птицы, как на войне, исступлённо кричат.
О былом с привередливой памятью споря,
Ей доказывать что-то мне стало трудней.
И штормящее море чеченского горя
Студит судно печальное жизни моей…
Упсàла – город в Швеции.
«Чириканье полýночных пичуг…»
Чириканье полýночных пичуг
Для слуха – масса драгоценных звуков.
И тёмный лес раскинулся вокруг
Древесным братством ясеней и буков.
Творю в уме восторженный сонет
Из нежных слов и песенного звона.
Как мелочь из серебряных монет,
Разбросано мерцанье небосклона.
Равнины шведской беспечальный зов
Застрял в душистых зарослях левкоя.
Текут мгновенья из моих часов,
Впадая в море вечного покоя…
«Чтя страну гор высоких и скал…»
Чтя страну гор высоких и скал
Наслаждался я жизнью простою,
И сокровищ земных не искал,
И к богатству не рвался мечтою.
Только кто же мог думать о том,
Что в гостях у заснеженной рощи
Станет чистым моим серебром
Белизна скандинавской пороши?
И не знал я, пленённый бедой,
Проходя через годы лихие,
Что приму я, как дождь золотой,
Шведской осени листья сухие.
Но узреть я не в силах, увы,
Сквозь судьбы обезьяньи гримасы