– Женя, передайте, пожалуйста, тарелку.

За столом мы сидели впятером: Киреев, Катя, Антон со своей сестрой и я. Санек в круг избранных не входил. Последний раз его фигура попалась мне на глаза минут пятнадцать назад, когда мы дружно выходили курить на свежий воздух. «Дружно» – это касалось Лады, меня и Антона.

Андрей Викторович довольно быстро дошел до той кондиции, когда из-за стола самостоятельно встать уже трудно. Впрочем, после семейных дрязг даже директора солидных фирм напиваются. Я видела подобное не раз и потому не сильно удивилась. Единственное, что меня насторожило, так это скорость, с которой развозило главу «Данко».

– Н-ды – ды-бу! – вырвалось у него неожиданно. Затем последним усилием воли Андрей Викторович на некоторое время вошел в более-менее нормальное состояние: – А-а-а! Вы все!.. Антон, ты мне так и не ответил! Что же ты, дружок?! Ты ведь всегда таким принципиальным был! Это я быдло, а ты же у нас…

Но тут его взгляд занесло вправо, и он уткнулся в меня. На некоторое время завис. Кто я и что делаю за столом в его холле, Киреев явно не разумел. На некоторое время он крепко задумался над этим загадочным обстоятельством, и в гробовой тишине, казалось, стало слышно, как натужно скрипят его мысли.

– Т-с-с-с! – наконец вспомнил он меня. Подмигнул и прижал палец к губам.

Голова мотнулась дальше вправо, взгляд на некоторое время задержался на Кэт. Но с собственным чадом Киреев даже в таком состоянии не дерзнул связываться. Новое перемещение по часовой стрелке – и теперь объектом внимания стала именинница. Ее теплая и слегка заговорщическая улыбка не принесла должного результата.

– Ты, ты сейчас так на мою блядь похожа… Ты думаешь, я не знаю?! Я уже разговаривал!.. Сама знаешь с кем! Удивилась? А нечего удивляться! У меня денег-то больше, ха-ха! Все уже у меня! У ме-ня! У ме-ня! – запел он под конец, пьяно дурачась.

Мне стало противно.

Я взглянула на Ладу и чуть не уронила вилку! Лицо ее сейчас походило на фарфоровую маску – так резко побледнела женщина. От приветливости не осталось и следа. Во взгляде неожиданно прорезалась такая ярость, что я невольно проверила, нет ли ножа у нее в руке. Ножа не было, но пальцы так стиснули вилку, что побелели костяшки. Губы что-то беззвучно шептали.

К счастью, силы окончательно покинули господина Киреева, и голова его безвольно упала на грудь.

Во время происходящего спектакля мне некогда было думать, но сейчас одна невольная мысль просто поразила: кроме Киреева, за все это время за столом никто не произнес ни слова. Словно галиматья, только что им произнесенная, все же имела для окружающих какой-то смысл. Не зря ведь говорят: что у трезвого на уме, у пьяного на языке!

Но, поскольку для меня никакой вразумительной полезной информации в его бессвязных тезисах не оказалось, думала я о другом. Складывала в голове один плюс один и пристально смотрела на милого ребенка. Катя с лицом ангела слюнявила свой бокал шампанского. Она сделала непонимающую рожицу в ответ на мой многозначительный взгляд. Напряженная тишина за столом нарушилась мелодичным пиликаньем сотового. Второй совладелец особняка набирал номер.

– Саша!

Антон, единственный настоящий мужчина в этом доме, спешил исправить положение.

– Саша, подойди, пожалуйста. Мне нужна твоя помощь.

Санек откликнулся на зов довольно быстро и нисколько не удивился состоянию почтенного Андрея Викторовича. Глядя на его бесстрастное лицо, я затруднилась сделать правильный вывод. То ли Киреев так часто напивается до свинского состояния, то ли Саньку просто не положено показывать свои эмоции? Так что же, первое или второе?