Он рылся в нем несколько минут, а потом достал оттуда три карточки размером девять на двенадцать и протянул их мне. Я взяла фотографии и принялась их рассматривать. На первой карточке была заснята компания молодых людей примерно одного возраста: три парня и четыре девушки. Естественно, что здесь выхватить взглядом нужную мне особу я не могла, не зная о ней совершенно ничего. В этом мне помог Мурашев.

– Вон та, что слева, – Оля. – Он показал на фотокарточку своим маленьким пальчиком и томно вздохнул.

Я присмотрелась к запечатленной на карточке девушке повнимательнее, но ничего особенного в ней не заметила: блондинка, вроде бы натуральная. Цвет глаз неясен из-за плохого качества фотографии. Черты лица четкие, но не слишком броские. В целом – ничего особенного. Я отложила эту карточку в сторону и перешла к другой.

На ней была заснята та же самая девушка, но уже одна и более крупным планом. Так что теперь ее можно было рассмотреть получше. Оказалось, что пропавшая все-таки очень даже ничего внешне, особенно когда собирает волосы вверх и делает прическу. Глядя же на ее губы, можно было догадаться, что натура она вовсе не хрупкая, а скорее наоборот – решительная и сильная. Такая должна быть весьма активной по жизни.

– Милое создание, – сделала я комплимент.

Максим снова зарделся и удовлетворенно, но между тем ужасно глупо заулыбался.

– Вы правда так считаете? Для меня она самая прекрасная на свете! Лучше ее никого нет.

«Ну да, конечно. Она красива, как Бэль, из мюзикла „Нотр-Дам де Пари“, – снова включился в работу мой язвительный внутренний голосок. – Только вот ты, мой хороший, на Квазимоду больше смахиваешь. Стоп! Опять ты за свое, – осадила я сама себя. – Имей хоть какое-нибудь уважение к „столь глубоким чувствам клиента“.»

И продолжила работу с фотографиями. Впрочем, на третьей карточке девушка вышла совершенно расплывчато и нечетко, так что оставалось ориентироваться на те впечатления, что сложились у меня на основе первого просмотра.

– Фотографии я пока оставлю у себя, – откладывая снимки в сторону, произнесла я. – Они мне понадобятся при поисках.

Мурашев согласно кивнул.

– И еще: мне будет нужен адрес того самого парня. Вы, кажется, сказали, что он жил вместе с Ольгой?

– Да, они проживали в одной квартире, – сглотнув слюну, ответил мне Максим. – Адрес я могу написать.

Я повернулась на стуле, взяла с холодильника ручку и блокнот и протянула их Мурашеву. Пока он тщательно и аккуратно выводил буквы, я снова спросила:

– Эта квартира была единственным местом, где данный тип проживал? Или же он имеет свое собственное жилье?

– Скорее всего нет, – подняв голову, теперь уже более ровно и без заиканий ответил Мурашев. – У него, по-моему, вообще никакого жилья раньше не было. Не знаю даже, где он мог жить, пока не прицепился к Оле.

– Ясно, – кивнула я и перешла к следующим интересующим меня вопросам. – Как зовут ее парня? – первым делом спросила я.

– Этого шизофреника? Степанов Олег Юрьевич.

– Он есть на фотографиях?

– Нет, тогда они еще не были знакомы, – ответил мне Максим и собрался было вернуть листок с только что сделанными записями, но я его остановила, попросив:

– Напишите там же место работы девушки, данные о ее друзьях, подругах, родственниках. Все, что может пригодиться во время ее розыска.

– Я вас не совсем понимаю, – нелепо застыв с протянутым листом в руке, произнес Мурашев. – При чем тут подруги, если ее мог убить этот тип?

«Ты совсем тупой или прикидываешься?» – горел желанием сорваться вопрос. Но я сдержалась, понимая, что тут уже ничем не поможешь, гиблый фрукт переделу не подлежит, как говорится.