Хорошо, что лишь я заметил тот взгляд, которым Тархан одарил духа. «Рассказал бы я тебе, господин Хаган… Даже жаль, что не могу!» – читалось на лице палача.

– Ну да, – согласился я тем временем. – Вы определённо не такой.

– Найдите мне шкатулку сейчас же! – занервничал дух. – Утром в клан приедет проверка от императора, и бумаги никак не могут подождать! Мы опоздаем! Их нужно привезти в клан, как вы не понимаете?

Я едва удержал сокрушённый вздох. Господин Хаган даже не подозревал, что уже давно и безнадёжно опоздал со своими бумагами.

Но говорить, опять-таки, ему это было нельзя.

– Я не думаю, что вор спрятал шкатулку далеко в лесу. Всё-таки ночь, да и нечисть близко. Давайте поищем на обочине? – предложил я. – Может быть, здесь есть подходящие камни или ниши?

После недолгого раздумья господин Хаган согласился. Мы приступили к поискам. Но если беспокойный дух и впрямь осматривал дорогу и обочину, то я и Тархан лишь делали вид, стараясь не приближаться к кустам. Мы тянули время, но оно стало вязким и в душном воздухе тянулось неохотно, словно нить горячего стекла. Беспокойный дух становился всё беспокойнее с каждым мгновением. Наконец он выпрямился и закричал:

– Здесь ничего нет!

– Господин Хаган, возможно, мы не там ищем, – мягко начал я.

Но счетовод уже не слышал меня. Он заметался по тракту, забарабанил в повозку, зовя сына на поиски шкатулки. Из его рта полились потоки брани, и я понял, что нужно убегать, иначе следующими, на кого обрушится гнев духа, будем мы. Тархан тоже забеспокоился и отступил подальше, бросив оценивающий взгляд в сторону поворота.

Но тут с гор повеяло холодом. Начал накрапывать дождь. Сначала едва-едва, потом сильнее. На бумажном фонаре растеклись капли, и Тархан прошептал:

– Дождь. Нужно найти укрытие.

Я с тоской взглянул на повозку. Та стояла посреди залитого лунным светом пятачка, и её дверца манила, обещала, что внутри сухо и тепло. Снаружи мы ездили, и ничего не случилось. Но сесть внутрь? К образу спящего мальчика? Да еще прямо под нос разгневанного господина Хагана?

В горах глухо пророкотал гром, и внутри разлилось облегчение. К нам шел не просто дождь, а гроза! Владыка Гроз решил осенить эту землю благословением! Вся нечисть уберется отсюда!

И точно – рык в кустах сменился поскуливанием и затих, а беспокойный дух, разом забыв обо всем, выпрямился, подошел к повозке неживой, ломаной походкой и залез внутрь. Сверкнула молния. С раскатом грома у повозки отвалилось колесо. Она покачнулась и запала на бок. Скрипнув, отворилась дверца. Сначала вывалился зонт, затем – господин Хаган. Согнувшись, держась за голову, он сделал пару пьяных шагов и навалился на ось колеса.

– Лань! – хрипло позвал он и закашлялся. – Лань, колесо!

Ему никто не ответил, но дух всё равно поднял голову к козлам и кивнул:

– Да, хорошо. Только быстрее возвращайся! Нам нужно поспеть к утру…

Как актёр, отыгрывающий свою роль, он показывал нам последние мгновения своей жизни.

Дождь уже хлестал по освящённому тракту, барабанил по крыше покосившейся повозки и по лицу счетовода. Над горами вновь расцвела ветвистая молния – и от прошедшей по земле дрожи у господина Хагана подкосились ноги. Он сполз на землю, цепляясь за ось, повёл мутнеющим взглядом, непослушными руками поднял зонт, укрываясь от дождя.

Перед тем, как впасть в последний сон, он ничего не сказал – лишь откинул голову на ступеньку повозки и прикрыл глаза. Так и затих.

Следующая грозовая вспышка стёрла страшную картину с освящённого тракта.

– Владыка Гроз, слава тебе! – крикнул Тархан в бушующее небо и потянул меня с дороги под укрытие листьев.